Александр Козлов, доктор исторических наук, профессор Экономика Дона и Северного Кавказа в начале XX века

1917 году Дон и Северный Кавказ составляли единый экономический регион на базе Донской, Кубанской, Терской областей, Ставропольской и Черноморской губерний. Его население насчитывало без малого 10 миллионов человек, а территория - 341,1 тысячи квадратных верст. В Европе такую площадь имеет либо одно большое государство, либо Бельгия, Греция и Швейцария, вместе взятые. По размеру валового продукта регион принадлежал к числу наиболее развитых хозяйственных комплексов России. Умеренный климат, местами даже теплый, плодородие почв, леса с ценными породами деревьев, простор целинных земель, обилие ископаемых и строительных материалов, омывающие его три богатейших моря - Каспийское, Черное и Азовское, что обеспечивало выход во все части света, множество больших (Дон, Кубань, Терек) и малых рек, озер с неисчислимыми косяками рыб, птичьими стаями, непуганые табуны диких животных, высокие горы.
          Все это, естественно, влекло к себе людей из дальних мест в этот благодатный край и возможности заняться там хозяйственной деятельностью. На Дон и Северный Кавказ двигались со всех концов России мощные потоки переселенцев, возраставшие с каждым годом. В 1863-1913 годах население региона увеличилось почти в 4,5 раза. В целом по России оно возросло тогда только на 122,2 процента, в 50 губерниях Европейской России - на 199,9 процента. Выходцы из десятков губерний Центральной Европейской России, Украины, Прибалтики, Поволжья были кузнецами, овчинниками, шерстобитами, портными, сапожниками, плотниками, земледельцами. Обладая немалым зарядом энергии, они жаждали активной деятельности, стремились "выбиться в люди", разбогатеть, предельно используя местные возможности.
          9603400 человек населяли этот край. В этносословном отношении они состояли из казаков - 3 117 000 (33 процента), или свыше 70 процентов всего российского казачества, коренных крестьян - 3 142 203 (33,2 процента), иногородних - 2 760 236 (29,2 процента), остальных - 4,6 процента.
          Регион отличался многонациональностью, здесь жили люди более 100 наций и народностей. Такой пестроты не наблюдалось нигде в России да, пожалуй, и во всем мире. Русские, чеченцы, осетины, кабардинцы, ингуши, балкарцы, адыгейцы, черкесы, карачаевцы, армяне, ногайцы, таты, калмыки, туркмены, белорусы, украинцы, эстонцы, молдаване, грузины составляли наиболее крупные национальные группы. Причем русские преобладали в равнинных частях и на морских побережьях. В 1914 году на их долю приходилось: в Донской области - 95,2 процента, в Ставропольской губернии - 92, в Кубанской области - 90,6, в Черноморской губернии - 60,1, в Терской области, где преобладали горцы, - 33,7 процента. Отсюда большие различия в верованиях, быту, культуре, традициях. Славяне и большая часть осетин исповедовали православие, подавляющее большинство горцев - ислам. Здесь были представлены также католики, протестанты, иудеи и другие конфессии.
          Подобная разнородность населения таила в себе угрозу обострения противоречий и столкновений. Временами обстановка опасно накалялась. Однако после Кавказской войны разногласия в большинстве случаев не выливались в большие открытые схватки. Избыток энергии у части населения, по-видимому, поглощался хозяйственной деятельностью, которой стремительно развивавшийся капитализм придал небывалый размах.
          В 50-летие, предшествовавшее первой мировой войне, Дон и Северный Кавказ представляли собой гигантскую строительную площадку: росли старые города, стряхивая с себя былой застой, закладывались новые. Строились проездные пути, заводы, фабрики, шахты, нефтепромыслы, курорты, острый плуг разрезал вековечную целину. Густая сеть дорог пересекла край вдоль и поперек, протяженность железных дорог составила 4470 верст. На 1000 квадратных верст приходилось 12,7 версты колеи. По этим показателям регион вышел на одно из первых мест в стране. В Европейской России они равнялись 11,3, в Закавказье - 10,2, в Сибири - 0,9, в целом по России - 5,2 версты. Были также проложены шоссейные дороги - 840 верст, гужевые - 94,2 тысячи верст. На степных просторах, берегах морей и рек, в предгорьях и горах были возведены более 20 городов, ставших крупными социально-экономическими и культурными центрами, образовались 3 посада, 1221 станица и волость, 3342 сельских общества, 9657 хуторов, аулов и других поселений.
          Экономика края носила аграрно-промышленный характер. В 1913 году ее валовой продукт составлял 1 439 200 000 рублей, в том числе сельскохозяйственный - 1 128 100 000, цензовой (по данным статистической переписи) промышленности - 311 100 000 рублей (О.А.Константинов. Северный Кавказ. М-Л., 1930, стр.12).
          Основная масса населения занималась земледелием, животноводством, садоводством, рыбной ловлей, ремесленничеством, курортным делом, строительством. Направление развития определялось рыночным спросом. Промышленный рост России и других стран, городское строительство, массовые армии требовали в возрастающих количествах продовольствия, сырья, строительного материала, металла, нефти, угля.
          Коренная качественная перестройка, захватившая Дон и Северный Кавказ с 80-х годов прошлого века, прежде всего, сказалась на структуре сельского хозяйства. Могучая рука интереса, диктовавшего поиск наиболее выгодного вложения сил и средств, переориентировала сельское население со скотоводства - главной сферы приложения труда, привычного и традиционного, на полеводство. Хотя животноводство вплоть до 1917 года оставалось ведущей отраслью в восточных и горных частях региона, там, где возделывание зерновых культур затруднялось или вовсе исключалось природными условиями.
          Да и в районах, переключившихся на зерноводство, оно продолжало играть важную роль, служило выгодным вложением фуражной продукции в производство мяса, молока, яиц, шкур и т.п. В стоимостном же выражении полеводческая продукция и в этих случаях в б раз превышала животноводческую. За 25 предвоенных лет (перед 1914 годом) посевные площади региона совершили громадный скачок - увеличились в 4 раза, с 3 до 12 миллионов десятин. Численность населения за то же время возросла всего лишь вдвое. Прирост обеспечивался за счет интенсификации производства, прежде всего широкого применения сельскохозяйственной техники и повышения общей культуры хозяйствования.
          В сущности, Дон и Северный Кавказ стояли на первом месте по росту посевных площадей на каждые 100 сельских тружеников России. В 1905-1913 годах хлебные посевы выросли в Европейской России на 8 процентов, а в регионе - на 53 процента. На каждые 100 сельских тружеников в первой из них засевалось 82,2 десятины, а в Донской области - 146,9, в Кубанской, Терской областях и Ставропольской губернии - по 122,1 десятины. Даже среди наиболее развитых аграрных районов страны хлебные поля казачьих областей и Ставрополья выделялись темпами роста производства зерна. В 1901-1910 годах количество выращенного и собранного хлеба возросло в Кубанской области на 14 процентов, в Терской области и Ставропольской губернии - на 25, а в Бессарабской, Херсонской и Екатеринославской губерниях - всего на 3 процента.
          В 1913 году в Европейской части России одна шестая всей посевной площади находилась на Дону и Северном Кавказе. В последний предвоенный год с 11 211 156 десятин хлебного поля (без озимого ячменя, овса и картофеля) там было собрано около 700 миллионов пудов - в 4 раза больше, чем в Центральной России, в 8 раз - чем в степных украинских губерниях, почти одинаково с десятью средневолжскими и заволжскими губерниями.
          Причем производители Дона и Северного Кавказа специализировались на выращивании наиболее ценных культур - сильной озимой и яровой пшеницы, и ячменя, которые пользовались особенно высоким спросом на внутреннем и мировом рынке. Они занимали 75 процентов всех посевных площадей, во всей России - 40,2, в 50 губерниях Европейской России и того меньше - 32,5 процента.
          Твердые пшеницы региона снискали тогда себе поистине мировую славу. По содержанию протеина и объему выпекаемого хлеба они превосходили подобную пшеницу других российских регионов и таких стран, как США и Аргентина - крупнейших ее поставщиков на европейский рынок. Однако перед первой мировой войной производство твердых пшениц на Дону и Северном Кавказе упало, поскольку в то время резко вырос спрос на всякое зерно, установилась "всеядность". Выращивать трудоемкие культуры стало невыгодно.
          Дон и Северный Кавказ стояли в России на первом месте и по производству важнейших технических культур. В 1914 году подсолнечное поле Европейской России занимало 551,7 тысячи десятин, в том числе края - 324,5 тысячи десятин. Общий сбор семян составлял (округленно) 25,6 миллиона пудов, в регионе - 23,5 миллиона пудов, или фактически 90 процентов. Внутри региона главным производителем подсолнечного масла была Кубань. Вместе с Черноморской губернией там производилось 54 процента высших сортов турецкого табака и 15 процентов всего табака от общего сбора по всей стране. Ежегодная прибыль Кубани по этой статье равнялась 10 миллионам рублей.
          Долины рек, предгорья, берега морей, южные склоны Кавказского хребта покрывали виноградники и сады. В них утопали городки, станицы, села и хутора. В 1910 году виноградники занимали 28 910,6 десятины, в том числе в Донской области - 8067, в Кубанской - 7685,4, в Терской - 6703,5, в Ставропольской губернии - 5339, в Черноморской (1912 год) - 1114 десятин. В остальной части Европейской России (без Бессарабии) под виноградом было занято 26 тысяч десятин.
          В 1915 году в крае было собрано 5 731 000 пудов винограда, произведено из него 7 556 400 ведер вина, или примерно 76-80 миллионов литров - по 8 литров на каждого жителя. Сады занимали 47 тысяч десятин. Окрестности больших промышленных городских центров, курортных мест (Кавказские минеральные воды, Сочи и др.) были зонами товарного огородничества площадью около 1 миллиона десятин. Валовой ежегодный доход от них равнялся 150 миллионам рублей золотом (Донская летопись", 1923 г., № 1, стр.289).
          Регион был крупнейшим животноводческим центром страны. Животноводством занималось все сельское население, а в засушливых и горных районах пастбищное скотоводство составляло экономическую основу хозяйств. В 1914 году здесь насчитывалось 2 567 615 лошадей, 50 065 519 голов крупного рогатого скота, 7 112 500 овец и коз, 1 327 722 свиней. Стадо тонкорунных, мериносовых овец превышало половину общероссийского, которое насчитывало в целом почти 5 миллионов голов.
          По количеству скота на каждые 100 сельских жителей регион стоял на одном из первых мест в России: лошадей - 28,5, в Европейской России - 20, в Центральной России - 17. Еще более контрастным было соотношение по крупному рогатому скоту: в регионе - 59,5 голов, в Европейской России - 30, в Центральной России - 25; по овцам:
          в регионе - 79 голов, в Европейской России - 34, в Центральной России - 28; наконец, по свиньям: в регионе - 15 голов, в Европейской России - 11, в Центральной России - 8.
          В хозяйствах морских, речных и озерных побережий важное место занимало рыболовство. В реках Дон, Кубань и Терек в 1913 году было выловлено около 50 тысяч пудов красной рыбы, 3,3 миллиарда штук сельдей, получено свыше 4 тысяч пудов икры. Сезонная производительность Азовского рыбозасолочного завода достигала 100 тысяч пудов. Рыбы продавалось на 2,1 миллиона рублей, в том числе на Дону - около половины.
          Понятно, такое количество продукции сами производители потребить не могли. Хозяйства региона выделялись в стране большими товарными возможностями. В среднем чистый остаток (за минусом расходов зерна на семена) по всем хлебам (без озимого ячменя, овса и картофеля - по статистике) в 1909-1913 годах составлял на одного человека на Дону и Северном Кавказе 50,8 пуда, в Прибалтике - 14,7, в семи губерниях Центра России - 8,4, в шести средневолжских губерниях - 14,8, в шести заднепровских губерниях - 29,4, в Европейской России - 21,2 пуда. В Донской области чистый остаток достигал 49,5 пуда, в Кубанской - 62,5, в Ставропольской губернии - 61,8 пуда. Таким образом, среднестатистической единицы региона в 2,4 раза превосходила уровень Европейской России. Товарного хлеба в России производилось в 2-5 раз меньше, чем здесь.
          Если исходить из признанных норм годового потребления хлеба одним человеком в 15 пудов, то нетрудно подсчитать, что избыток его, подлежавший реализации на рынке или шедший на прокорм скота для последующей его продажи, достигал 35 пудов на одну душу (опять-таки без учета озимого ячменя, овса и картофеля, что тоже было существенным подспорьем). Это означает, что каждое усредненное хозяйство (из 5-6 человек) могло получить чистый доход в среднем по региону от реализации 35 пудов хлеба в Кубанской области - 47,5 пуда, в Ставропольской губернии - 46,8, в Донской области - 34,5 пуда.
          В Европейской же России эти возможности были меньше в 6-8 раз, в Заднепровье - в 2,5-3,5 раза. Хозяйства зерновых регионов Дона и Северного Кавказа давали постоянные накопления, тогда как во многих губерниях России они не обеспечивали собственные потребности. Этим определяется высокий уровень товарных возможностей Дона и Северного Кавказа. В 1909-1913 годах оттуда ежегодно вывозились 225,7 миллиона пудов - в среднем 42 процента валового сбора зерна. Причем доля пшеницы составляла 137,8 миллиона пудов, или 62 процента, ячменя - 78,1 миллиона пудов, или около 29 процентов.
          Никто в Европейской России не мог сравниться по экспортным возможностям хлеба с этим краем. Весь ежегодный экспорт хлеба и хлебных продуктов из Европейской, самой развитой части России, в среднем равнялся 257 миллионам пудов, доля же данного региона достигала 80 процентов. Иными словами, хлебный экспорт Европейской России осуществлялся главным образом за счет Дона и Северного Кавказа. Их доля по этой статье была решающей и в масштабах всей России. Среднегодовые поставки хлеба страны на мировой рынок доходили в тот период до 549,5 миллиона пудов, в том числе с полей региона - примерно 225 миллионов пудов, или 41 процент (Статистический ежегодник России. 1913 год, стр.1)..
          Отсюда хлеб почти целиком (в среднем 202 миллиона пудов ежегодно) как высоко кондиционный, конкурентоспособный отправлялся в Европу. Тогда Аргентина продавала там примерно 155 миллионов пудов, США - 125, Канада - 54 миллиона (Труды совета обследования и изучения Кубанского крах", T.VII: "Материалы по хлебному делу и торговле". Екатеринодар, 1919, стр.21). Донская и северокавказская продукция занимали там прочнейшие, неколебимые позиции благодаря своему непревзойденному качеству. Ей не страшны были никакие конкуренты. Больше того, она и сама была не прочь вытеснить их. Не танком или ракетой, а своей сильной пшеницей!
          Дон и Северный Кавказ были также крупными поставщиками животноводческой и рыбной продукции, вина. В 1909-1911 годах оттуда ежегодно вывозилось в среднем 144,1 тысячи голов крупного рогатого скота, 11,5 тысячи лошадей, 108,1 тысячи овец, 29,4 тысячи свиней; а кроме того, - 702 тысячи пудов готового мяса, 102,2 тысячи пудов сала, 684 тысячи пудов яиц. Перерабатывающая промышленность получила 577,3 тысячи пудов кож, 1,6 миллиона пудов шерсти, 93 тысячи пудов молочной продукции. В 1907-1911 годах отсюда в среднем ежегодно отправлялось свыше миллиона пудов рыбы (139 тысяч - на экспорт), в том числе из Донской области - 785,6 тысячи, из Кубанской - 135 тысяч.
          Прямая и тесная связь с рынком - российским и мировым - ставила производителя перед необходимостью постоянно заботиться о производительности труда, снижении себестоимости производимой продукции, всемерном повышении ее качества, чтобы не только находиться на уровне мировых показателей, но и опережать их. Это и позволяло хозяйствам оставаться на плаву - выдерживать конкуренцию и задавать ей тон. Такая здоровая "гимнастика" предопределяла их жизнестойкость.
          Однако небо над головой и этих хозяйств не было безоблачным, как может показаться. Дело в том, что их дальнейший рост на чисто капиталистической основе все более упирался в казачье землевладение и землепользование, по сути и форме представлявшие собой средневековую феодальную натуральную плату казакам за пожизненную военную службу. Такой порядок все больше начинал удавкой душить прежде всего самих рядовых казаков - сильнее всего тех, кто рвался к устройству рентабельного хозяйства. Казак не мог продать или передать по наследству полагавшийся ему земельный пай, бросить его и навсегда уйти на вольные заработки.
          Если добавить к этому, что казак должен был выступить на службу "при коне, оружии и амуниции" за собственный счет, что его отрывали от хозяйства в любое время года, в том числе в сенокос и уборочную, то станет понятной и гулявшая тогда горькая поговорка: "Слава казачья, да жизнь собачья". Тяготы, вытекавшие из воинских повинностей, иссушали казаков как производителей.
          Между тем в пользовании казаков находилась львиная доля земли: в Донской области - 82,5 процента, в Кубанской - 92,9, в Терской - 94,1 процента. Неудивительно, что неказачье население, составлявшее в казачьих областях подавляющее большинство, буквально задыхалось от безземелья и рассматривало существовавшие порядки как проявление высшей несправедливости. Однако, развитие сельского хозяйства на капиталистической основе, для которого требовался свободный перелив земли из рук в руки, было невозможно без частной собственности на нее. Самыми решительными противниками реформирования в таком направлении выступали казачьи верхи, казачья бюрократия, извлекавшие из старых порядков немалые выгоды для себя. Верхи сорвали проведение столыпинской реформы, будто бы заботясь о выгоде казаков и интересах престола. Острое социальное напряжение рядилось в сословные и национальные одежды. Но, исчерпав ресурсы отжившей системы аграрных отношений, сельскохозяйственное производство казачьих областей, уже клонилось вниз, деградируя и испытывая удушье. Хозяйства крестьянского типа там росли быстрее, строили производство рациональнее, вели его производительнее, получали более высокие доходы. Земля постепенно переходила там к самым рачительным, энергичным, умелым хозяевам. Казачье землевладение явно доживало свой век. Капитализм развивался в регионе вширь и вглубь. Наталкиваясь на сопротивление в аграрном секторе казачьих областей, подпираемое и охраняемое законодательством, он гибко обтекал его, направляя людские потоки из земледелия в торгово-промышленную сферу деятельности. Прирост городского населения опережал прирост сельского населения. Тенденция эта, обнаружившись уже в 60-х годах XIX века, впоследствии ускорялась.
          В этом отношении регион отставал только от городов Прибалтики и столичной группы областей. Он относился к числу немногих мест страны, где существовал более высокий уровень среднегодовой зарплаты рабочего. Так, в 1913 году по России он составлял 258 рублей, в регионе - 347, в Ставропольской губернии - 449, в Донской области - 379, в Терской - 318, в Кубанской - 241 рубль. К тому же продовольствие там было значительно дешевле.
          Преимущественное развитие получили обрабатывающая и добывающая отрасли промышленности: мукомольное и маслобойное дело, добыча угля, нефти, цемента, производство строительных материалов, металлургия. В ходе становления фабрично-заводского дела выросла плеяда талантливых организаторов, бизнесменов, среди которых выделялся Н.Е.Парамонов.
          Благодаря их энергии, уму, сноровке на рубеже веков выросли большие акционерные общества, монополии, некоторые достигли гигантских размеров. Так, известный "Продамет" в 1914 году контролировал 90 процентов металлургических заводов страны (кроме уральских). Синдикат "Продуголь", организованный франко-бельгийским капиталом в 1904 году, через 10 лет обеспечивал добычу 75 процентов угля всего Донбасса, большая часть которого тогда входила в состав Донской области. Акционерное общество Владикавказской железной дороги ежегодно перевозило 95 миллионов пудов зерна, владело элеваторами, занималось переработкой нефти.
          Энергично работал иностранный капитал, получая высокие прибыли и внося большой вклад в развитие экономики. К 1917 году из 60 миллионов рублей основного капитала Азовско-Донского банка 8 миллионов рублей принадлежало германским вкладчикам, 10 - французским, 2 - английским и 2 миллиона рублей - прочим иностранцам. Основной капитал английских предприятий в России составлял 209,3 миллиона рублей, из них 90 миллионов находились на майкопских нефтепромыслах, а в целом на Кубани - 110 миллионов рублей, или свыше 52 процентов. В 1915 году английский капитал контролировал уже 94 процента кубанской нефтедобычи. Иностранный капитал в нефтепромыслах Грозненского района накануне первой мировой войны выражался суммой в 18,7 миллиона рублей, из коих англичанам принадлежало 14,3 миллиона рублей. Им принадлежало 60 процентов добычи нефти, 160 действующих скважин из 260, то есть 62 процента, 10 компаний из 12.
          Как и во всей России того времени, на Дону и Северном Кавказе стремительно развивалась промышленность. Среднегодовой темп прироста составлял около 10 процентов, опережая общероссийский примерно на 1,0-1,5 процента. Некоторые же отрасли, производившие дефицитную продукцию, развивались с поразительной быстротой. За предвоенное пятилетие выплавка чугуна выросла на 250 процентов, железа и стали - на 300, выработка цементного камня - на 85, нефти - на 36 процентов. За один год, с 1912 по 1913, добыча угля увеличилась на 17 процентов, антрацита - на 29 процентов. Грузооборот Владикавказской железной дороги в 1907-1913 годах возрос на 51 процент, а вывоз всех грузов из региона - на 200 процентов.
          Промышленный комплекс Дона и Северного Кавказа, многоотраслевой по структуре, зарождался и формировался как органическое продолжение, дополнение Центрально-промышленного района России. По расчетам П.И.Лященко, в дореволюционное время он давал стране 75 процентов угля, 100 - серебра, 80 - свинца, 20 процентов - нефти. Его доля валового промышленного продукта России в стоимостном выражении равнялась 5,3 процента. Он занимал девятое место среди 20 районов, представленных в статистике.
          Таким образом, большой и своеобразный регион на Юго-Востоке Европейской России, Дон и Северный Кавказ к 1917 году представляли собой, несмотря на свою молодость, один из наиболее развитых и перспективных аграрно-промышленных комплексов. Главное содержание его экономики определяло сельское хозяйство, развитие которого достигло значительного уровня, не уступавшего по основным показателям достижениям передовых стран, а в чем-то, и весьма существенном, превосходившего их. Оно обусловило и основные направления региональной промышленности. Так или иначе, но с ним была связана, по сути дела, жизнь всего населения Края.
          Обильно политые потом бескрайние степи с тучным черноземом и богатые природные ресурсы региона поставляли на стол России огромный каравай и нужную промышленную продукцию. В общем балансе страны они обладали значительным удельным весом, были заметными на мировом рынке, питали, одевали, давали надежный кров и защиту миллионам соотечественников и людям других стран.

Танаис горел несколько раз [С.Мицкевич-Черновол]

Потомки Парамоновых [С.Кошеверова]

Уникальная книга об истории Азова [М.Тарасова]