Виктор Литвиненко, зав. редакционным отделом журнала "Известия вузов. Северо-Кавказский регион" Расставанье с крепостным правом (К 140-летию крестьянской реформы в России)

Продолжение.Начало см. в №13[43], №14[44], №15[45], №16[46] РЭГ

днако вернемся к делам в имениях 4-го участка - зоне посредника Ипполита Сарандинаки, где в это время находились наш мировой посредник Павел Хоментовский и судебный исправник Щербина, и посмотрим на события их глазами.

Миссия Хоментовского

          Получив 14 июля предписание Е.М.Ковалинского прибыть в 4-й стан, Хоментовский по пути во владения Сарандинаки 15 июля прибыл в Семибалки, куда одновременно приехал и Щербина. Они узнали, что накануне, 12-го числа здесь побывал сам владелец действительный статский советник Катон Павлович Шабельский, который ужаснулся безотрадной картине: в тот день, как мы уже знаем, из 57 мужиков на работу вышли только 8, а из 37 женщин - лишь одна! Шабельского, как большого чиновника (он играл видную роль в жизни губернии - вспомним, что всего несколько лет назад губернское дворянское собрание обсуждало его записку, в которой он излагал свой взгляд на предстоявшую крестьянскую реформу) как большого чиновника, его, видимо, не интересовали детали, важен был факт, что люди не вышли на работу, и это послужило ему основанием для решительных действий, жалобы
          В ходе разбирательства Хоментовский и Щербина установили, что столь массовый невыход на работу имел место лишь 12-го числа и вызван он был не тем, что крестьяне сознательно устроили обструкцию, своего рода бунт неповиновения. Оказалось, что львиная доля вины лежала на людях, ответственных за организацию полевых работ. В тот день экономический староста, по-местному атаман, с утра был настолько пьян, что не мог указать собравшимся работникам, чем они должны были заниматься, а потому крестьяне разбрелись по домам. В ближайшие же дни - судя по всему, до приезда Щербины и Хоментовского - временнообязанные выполнили полагавшиеся на это время полевые работы. Тем не менее, как пишет в своем отчете Хоментовский, крестьян собрали на сход и сделали им "словесное внушение", а на безусловно виновных наложили взыскание, в целом же представители судебной и полицейской власти сочли на этом вопрос урегулированным, а обстановку - не вызывающей тревоги. При этом Хоментовский в отчете не поясняет, кто был отнесен к "безусловно виновным", попал ли в их число пьяница атаман или же это лицо было неприкосновенным. Во всяком случае, вопрос об ответственности "экономического старосты" в отчете не конкретизируется.
          На другой день, 16 июля, Хоментовский был уже в имении Павла Сарандинаки в Павлово-Очаковке для разбора жалобы помещика на крестьян. Это дело, как пишет Хоментовский, он в тот же день "окончил мировым образом, совершившимся водворением порядка и повиновением владельцу" (99, 1, 11, л.10-11об.). Видимо, и здесь не было ничего серьезного и обстановка не вызывала беспокойства, ибо посредник не счел нужным вдаваться в какие-либо детали, во всяком случае, быстро уладив дело, он тотчас отправился в Маргаритовку, к брату Павла Маргариту Сарандинаки. И вот здесь тональность отчета Хоментовского резко меняется.
          Того требовали обстоятельства. Как мы помним, Маргарит писал на крестьян жалобы, исполненные тревоги и даже панического страха: "4 июня сего года, своевольно собравшись вечером в мой двор огромным скопищем, крестьяне начали угрожать мне насильственными действиями и, не получив от меня разрешения отправиться на ярмарку в местечко Кагальник и установленных билетов на отлучку из мест постоянного места жительства, вопреки 45 статье... на другой день, 5-го числа, отбыли из села..." (235, 1, 2, л.14)
          Прибыв в Маргаритовку, пишет он, я "встретил немало затруднений". Во-первых, крестьяне Маргаритовки были "худо расположены к повиновению своему владельцу", во-вторых, в селе имелись люди, которые "превратно и произвольно изъясняли Положение и дурно влияли на крестьян". Один из них - крестьянин Александр Пирогов, второй - рядовой драгунского полка Иван Афанасьев Виноградов, находящийся здесь в отпуске, который убеждал баб, что на барщине им положено отбывать один день в неделю. О них давно было известно становому приставу, но тот никаких мер не принимал, а по мнению Хоментовского, их следовало выслать отсюда. В отчете Хоментовский просил предводителя дворянства, чтобы тот принял "зависящие меры для возбуждения деятельности станового пристава 4 стана в деле, столь важном, касающемся спокойствия края" (99, 1, 11, л.10-10об.).
          Что же касается "худого расположения" крестьян к своему барину, то из разбора на месте мировой посредник выяснил, что причиной тому является во многом сам Маргарит Сарандинаки, ибо он предъявляет непомерно высокие требования к крестьянам, особенно бывал придирчив и неуступчив в мелочах. Например, мужики жаловались, что даже небольшие их наделы нечем пахать - нет плугов, а барин не разрешает занимать плуги у соседей; им, крестьянам, сподручней было бы молотить хлеб на токах, устроенных неподалеку от своих усадеб, но помещик запрещает делать токи вблизи селения, ссылаясь на возможность пожара и т.п. Притеснения и придирки со стороны помещика выводили крестьян из терпения: они, как говорится, назло захватывали запущенные (брошеные) места на помещичьей земле и строили там себе усадьбы, без разрешения рубили лес, косили камыш, лучшую траву и т.д.
          Ознакомившись с обстановкой, Хоментовский счел необходимым занять весьма жесткую позицию - и по отношению к крестьянам, и, прежде всего, по отношению к помещику. В своем официальном документе, который назывался "Определением", он записал, в частности, следующее: "Объявить г. Сарандинаки, что отзыв его... в обвинении всего общества крестьян в возмущении и угрозах и посягательных действиях, никем и ничем не доказанных, - неоснователен, почему временнообязанные крестьяне села Маргаритовки не подлежат уголовному суду..." (99, 1, 19, л.12). И далее: "Внушить г. Сарандинаки: преувеличенными жалобами не распространять тревоги в крае и не утруждать мировых учреждений. Обратить особое внимание г. Сарандинаки, что в настоящее время в отношениях к крестьянам владельцу должно быть снисходительным и по возможности менее требовательным, что возникшие недоразумения и неудовольствия между ним и крестьянами при повторении их неизбежно повлекут приведение в исполнение мер", предусмотренных специальными циркулярами Министра внутренних дел (намек, видимо, на то, что упомянутыми циркулярами предусматривалось в случаях жестокого обращения помещиков с крестьянами лишать владельцев власти и брать их имения под опеку).
          Хоментовский добился от Сарандинаки отказа от его ограничений по поводу плугов и устройства токов. Правда, Сарандинаки согласился на это с некоторыми оговорками: беря плуги в долг у соседей, крестьяне, оказывается, за это уступали им часть земли, а именно против такой формы расчета возражал помещик, с чем крестьян принудили согласиться; тока же разрешалось устраивать вблизи жилищ, но на безопасном расстоянии, чтобы в случае пожара огонь не мог перекинуться на усадьбы.
          В части "Определения", адресованной крестьянам, Хоментовский предписал им, во-первых, пользоваться только той землей, которой они распоряжались прежде, во-вторых, строго соблюдать и исполнять свои обязанности и повинности владельцу, а чтобы впредь не было недоразумений, приказал составить списки временнообязанных - работников и работниц - с указанием количества положенной издельщины и передать эти списки старосте, который и должен следить за их соблюдением.
          А что касалось "обнаруженного показаниями крестьян в ложных толкованиях Положения крестьянина Александра Пирогова... и принявшего на себя разъяснить Положение рядового Ивана Афанасьева Виноградова... как о возмутителях крестьян на основании ст. 154 Общего положения", Хоментовский постановил "сделать надлежащее распоряжение".
          Не был оставлен без внимания и инцидент с самовольной отлучкой крестьян на ярмарку, случившийся в разгар конфликта в имении. Тогда несколько мужиков имели дерзость без разрешения войти в дом помещика и заявить о своих требованиях. Этим мужикам Хоментовский объявил строгий выговор и указал, чтобы впредь в переговоры с барином мужики вступали только через старосту, а именно: "Крестьянам: Василию Тарасову, Алексею Калинину, Ивану Артемьеву, Семену Аматеву, Савелию Тарасову, Григорию Науменке и Николаю Литвиненке, вошедших в дом г. Сарандинаки без его дозволения и выразивших ему грубо свое требование, сделать строгий выговор и строго внушить им на будущее время, ежели имеют надобность к владельцу, обращались бы к нему чрез сельского старосту" (99, 1, 11, л.12об.).
          Завершился весь разбор любопытным эпизодом. Мировой посредник потребовал от Сарандинаки дать расписку, что тот согласен с определением и будет соблюдать все предписания. Но, похоже, помещику решение Хоментовского не нравилось, и первым побуждением его было отказаться и настрочить на посредника жалобу. Однако Хоментовский проявил настойчивость, и тогда Сарандинаки, скрепя сердце, написал расписку, далекую от совершенства с точки зрения стиля, но зато весьма красноречиво отражавшую его душевное состояние: "Обсудив решение и вновь пересмотрев его, я уничтожил свое намерение обжаловать решение и остаюсь им доволен. Коллежский асессор Маргарит Федоров Сарандинаки" (99, 1, 11, л.12об.).
          Пример с Маргаритом Сарандинаки показателен в том отношении, что здесь открыто поставлен вопрос о неправоте помещика, о его чрезмерно строгих требованиях к крестьянам. Но примеры неправомерных действий помещиков и даже таких действий, которые порой выходят за рамки разумного объяснения, в Ростовском уезде, к сожалению, не были единичными.

(Продолжение следует)