Александр Акопов Новый Вавилон

удбай, Америка, где я не буду никогда!" Как точно сказано, - думал я, слушая в свое время популярного певца, - и как сильно спето: интонация, фонетика, окраска каждой ноты и каждого слова, - буквально всё подчеркивает природу несбыточного: действительно, никогда, конечно, никогда. Здесь не сожаление, а утверждение обыденного, естественного. В страшном сне такое не могло такое пригрезиться при самом развитом социализме - попасть в Америку! Поэтому весть о командировке в Нью-Йорк я воспринял как нечто эфемерное, заоблачное. Говорил: пока самолет из Москвы не поднимется в воздух, не поверю! Но случилось, случилось: лайнер авиакомпании "Дельта" лихо взмыл над родной столицей, взяв курс на другую столицу, казалось, другого мира, другого полюса - Нью-Йорк! Чувства не описать. Люди новой России этого уже не поймут…
          Бог с ним, с самолетом, обедом, напитками, киноэкраном и пр. Прилетаем в аэропорт Кеннеди. Погода идеальная: бархатный сентябрь в Сочи…
          АВТОМОБИЛИ. Первые впечатления езды - от автострад и мелькающих со всех сторон автомобилей. Потому и первое слово - о них. Сразу подчеркну: я не любитель машин, нет у меня к ним никакого трепета, простите, ну, до лампочки мне эти бегающие железки. Но это в обычной жизни, здесь же, в Нью-Йорке, я смотрю на них, завороженный, и не могу глаз оторвать. Это такая красота, что и сравнить не с чем. Все когда-либо видимые мною автомобили раньше - не то, чтобы наши, а вообще всякие, бегающие в России, - это просто ничто, какой-то детский лепет. "Мерседес" или, скажем, "БМВ" - там - рядовые модели, по моей мысленной классификации, не выше десятого-одиннадцатого места по красоте, дизайну, респектабельности. Главное - десятки, сотни моделей, никогда не встречающихся. Очень это показалось удивительным: как это? Никогда, нигде не видел. Как это могло случиться? Само зрелище в принципе другое, потому что внешне - форма, силуэты, цвет - совершенно не похоже на то, что дома. Наших машин нет совсем, ни одной. (Позже мне сказали, что по экологии они не проходят). Никакой классификации легковых автомобилей, летающих по Нью-Йорку, составить нельзя: они разные по всем показателям, с бесчисленным количеством вариантов. Например, по вместимости: есть машинка на одного человека, есть на 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10 - и так далее, плавно переходя в автобус и дальше - в автопоезд. Кстати, также незаметно легковушка может перейти в мощный грузовик, пройдя много причудливых гибридных стадий. А поверхность…Когда ты стоишь возле нее, все время хочется погладить, - такое трепетное желание, будто это кожа таинственной, сказочно красивой и недоступной незнакомки…
          АРХИТЕКТУРА. Второе, что бросилось в глаза - это архитектура. Думаю, любого человека, впервые попавшего в Нью-Йорк, восхищает прежде всего именно архитектура. Не города в целом, а отдельных "пятен", как говорят генпланисты, еще больше - отдельных зданий. Нью-Йорк - это современный Вавилон, куда стекаются со всего мира "дети разных народов", создавшие колорит языков, стилей, одежды, обычаев и построек. В разные эпохи сложились негритянский, китайский, итальянский и другие районы Нью-Йорка. Каждый имеет свою историю и свой стиль. Поэтому город не воспринимается как целое. Но - есть удивительный Национальный парк в центре Манхеттена с озером, зоопарком, ботаническим садом, музеями (самый богатый из них - "Метрополитен"). Есть великая улица - Бродвей, пересекающая весь гигантский материк Манхеттена наискось. Бесконечная улица длиною примерно в 300 кварталов - такая разная, яркая, колоритная… А еще есть прелестные уголки, ансамблики, как, например, "Линкольн-центр" или "Рокфеллер-центр". Каждый из них - это комплекс из очень красивых зданий, площади, скверика и многих элементов, составляющих законченное архитектурное произведение - такое своеобразное местечко.
          Вокруг Манхеттена - каскад мостов через Гудзон, самые знаменитые, крупные и красивые из них - Бруклинский мост и мост Вашингтона. В конструктивном отношении Бруклинский мост - красивейшее сооружение, царство металла, поразительное сочетание изящества и мощи, функциональности и эстетичности. Только описанию этого моста, начиная с отлитых в металле страниц его истории, можно посвятить целую статью. Сразу вспоминается Маяковский: "Бруклинский мост…Да, это - вещь!"
          В Нью-Йорке есть красивые места на берегу Гудзона, включая живописный, действующий "музей порта" со старым маяком, тавернами, магазинчиками и другими сооружениями вековой давности…
          Особую архитектурную и конструктивную ценность представляет Эллис-Айленд со старыми замками и музеем иммиграции (место поселения иммигрантов с 1892 по 1924 гг.) и Статуя Свободы на отдельном острове, создание французского скульптора Огюста Бартольди, перевезенная по частям в Нью-Йорк и открытая для просмотра в 1885 году. Но я хочу остановиться на отдельных зданиях…
          Небоскребы, небоскребы - боже мой, сколько, ну сколько о них сказано-пересказано, спето-перепето, ругано-переругано… Не знаю, как у кого, у меня никаких отрицательных эмоций небоскребы не вызвали. Никакие они не каменные джунгли и совсем не подавляют. Небоскребы Нью-Йорка - исключительно красивое зрелище. Они восхищают своим великолепием, монументальностью, прекрасным ощущением величия человеческого духа, победы разума над плотью, гения над обыденным. Небоскребы все разные, в каждом можно разглядеть эпоху и личность архитектора. Вот ступенчатые пирамиды 30-х годов, когда не знали другой конструктивной возможности обеспечить прочность и устойчивость. Вот монолитные железобетонные коробки 60-х, вот стальные пространственные каркасы 80-х, обернутые в пластик и стекло - прозрачное и с односторонним отражением…
          Разнообразие форм удивляет. В плане это не только привычный прямоугольник, но и квадрат, и круг, и сегмент, и трапеция, и даже треугольник. Одно из таких, почти треугольное в плане здание, метко прозванное в народе "утюгом", стоит в самом центре Манхеттена, на пересечении Бродвея и 5-й авеню. Пересекаются эти улицы под острым углом, и стены гиганта под таким же углом четко оформляют пересечение красных линий, став одним из лучших элементов продолговатой площади.
          Еще удивительное: пространственный угол небоскреба глубиною в несколько метров, если смотреть сверху вниз, через каждые 10-15 этажей вдруг углубляется вовнутрь!
          Естественно, форма, отделочный материал, цвет и другие элементы архитектурного образа целиком соответствуют и функциональному назначению (например, комплекс зданий ООН или Бизнес-центр). Кроме того, вписываясь, по замыслу архитектора, в окружающую среду, они создают новую, уже свою микросреду, дополненную цветниками, газонами, скульптурами и другими малыми формами. В Нью-Йорке много памятников. Они отличаются от наших малыми размерами (человеческие фигуры часто в натуральную величину или ненамного крупнее) и особой эмоциональностью. Таковы памятники жертвам корейской, вьетнамской и других войн, погибшим морякам, геноциду евреев и т.п., сопровождаемые нередко трогательными надписями.
          Два небоскреба в Нью-Йорке предоставлены туристам для осмотра: 102-этажное здание Эмпайр Стейт Билдинг на углу 5-й авеню и 34-й улицы, бывшее в течение нескольких десятилетий самым высоким зданием в мире и один из двух 110-этажных близнецов Всемирного торгового центра, сменившего рекордсмена уже в наше время. Более эффектна смотровая площадка последнего, снабженная оптическими приборами, и совершенные лифты, поднимающие полсотни людей каждый на промежуточный, 107-й этаж за…55 секунд! (сам засекал). А что касается обозреваемой панорамы и ощущений - тут слова уже не помогут…
          Чуть-чуть о стройках и строителях Нью-Йорка. Город строится много и непрерывно. Бросается в глаза, что стройплощадка не ухудшает обстановку в микросреде города: нет привычного грохота, шума, пыли, грязи, вечно закрытых проходов и проездов. Строители огораживают участок аккуратными сборно-разборными панелями, на которых изображен знак фирмы. Внутри работают разные строительные машины и всё - бесшумно; даже сваи ухитряются забивать, издавая глухие звуки, не превышающие фона окружающего пространства.
          Рабочие-строители, в основном, молодые мужчины в обычной, как правило, джинсовой одежде. Только на тех, кто связан с движением - фирменные каски и яркие курточки. Но обязательная часть одежды каждого строителя - широкий пояс, увешанный разными инструментами в соответствии с профилем работы: у слесарей свой набор инструментов, у монтажников, плотников, бетонщиков - свои. Инструменты обязательно новые, блестящие, никелированные. У маляров на поясах - гнезда с десятками кистей, бутылочками с растворами и пр. Но, пожалуй, самое удивительное для нашего взгляда - наличие у каждого рабочего рации, подобно тем, что у нас носят постовые милиционеры. Это позволяет вести деловые переговоры на большом расстоянии без лишних криков, и, без сомнения, резко повышает производительность труда, делает возможным ведение строительных работ в действующем, эксплуатируемом доме. Так, особенно распространен вариант поэтажной эксплуатации гостиниц: первые, законченные этажи приносят доход, а в это время на других идут работы. И никаких заметных неудобств для остальных: только по специальному лифту периодически поднимаются симпатичные молодые люди, такие же вежливые и молчаливые, как и остальные служащие. Несут красочно упакованные аккуратные ящики с материалами и полуфабрикатами - блоками, из которых набираются буквально все виды работ: электрика, сантехника, полы и т.п. И вполголоса переговариваются по рации…
          И еще у нью-йоркских строителей очень красивые и удобные автомобили - даже те, что перевозят краску.
          По всей видимости, американцы строят надолго, поэтому трубы больших диаметров на внешних трубопроводах закапывают оцинкованные, а внутри здания ставят никелированные (но все равно монтируют внутрь стен). Что касается внутренней сантехники, то о ней лучше помолчать.
          ПОЛИЦИЯ. Третье - по порядку - впечатление - полицейские. Ну, какое может быть отношение советского человека к полицейскому? Разумеется, вечный страх. Уже в зрелом возрасте я все время сам себе удивлялся: ну, почему, почему, я, солидный, законопослушный, государственный по взглядам и роду деятельности человек, дрожу при приближении милиционера. Ну, что может быть? Ну, спросит, как при Сталине: "Ваши документы", ну, покажу, дальше что? Чего волноваться-то? На самом деле волноваться было от чего. Вот остановят, вот придерутся, оскорбят достоинство - и никакие аргументы, никакая логика не поможет. Это не только генетическое. За месяц-два перед поездкой дважды останавливали в Ростове и раз в Москве - проверяли паспорт, придирались, хамили. Ну, как всегда…Что же ожидать иностранцам в чужой стране, громко говорящим на чужом для этой страны языке? При каждом приближении полицейского мы сразу понижали голос, ожидая проверки документов. Но оказалось: ни разу за месяц, ни при какой ситуации, в том числе в транспорте - в аэропорту, на железнодорожном вокзале, в самолете, поезде, автобусе - ни к кому из нас не подошел ни один полицейский и не спросил ничего! Главное же впечатление от нью-йоркских полицейских - их неизменная вежливость, выдержанность, неторопливость, готовность (и желание!) помочь любому человеку. Примеры из личных наблюдений.
          Старушка переходит улицу. Она подчеркнуто не смотрит на светофор, идя на красный цвет. Само по себе это почти норма: преимущество пешеходов очевидное и естественное. Вам не нужно торопиться, чтобы успеть к смене цвета на светофоре: вас подождут в любом случае, не будут сигналить и как-либо торопить. Мало того, если вы замешкались, увидев, что не ваш цвет, вас подождут: десятки машин будут стоять и терпеливо ждать, пока вы опомнитесь и перейдете-таки улицу…Старушка переходит дорогу с хозяйственной сумкой в руке. Полицейский, увидев ее с противоположного (наискось) угла, бежит не меньше 200 метров, настигает ее на середине проезжей части, берет под руку, отнимает сумку и медленно, в такт ее шагу, провожает не только до тротуара, а ведет дальше, растворясь в толпе и исчезнув из вида уже где-то через полквартала. При этом удивила даже не столько сама эта сценка, сколько поведение старушки, воспринявшей поступок полицейского как нечто само собой разумеющееся. Она, как это умеют некоторые женщины в таком возрасте, развязно расслабилась, опираясь на него, и бесцеремонно добавила к взятой хозяйственной сумке еще и ридикюль. Полное ощущение того, что полицейский не только обязан, но должен радоваться такой благоприятной возможности помочь старому человеку.
          Другой случай. Пошел относительно сильный дождь. В Нью-Йорке это воспринимается как серьезное бедствие. Множество пеших полицейских и спецмашин дежурят по всему городу, на каждом перекрестке не менее четырех, а то и восьми человек (по одному-два на каждый угол) и автомобиль. Перед перекрестком останавливается громадный грузовик, из кабины нехотя, не желая сильно намокнуть, высовывается водитель и небрежно машет полицейскому - беги, мол, сюда. Тот с готовностью подбегает, поднимается на подножку и под проливным дождем спрятавшемуся в кабину водителю долго объясняет, как куда-то проехать, отвечает на все его вопросы. Дождь хлещет бедолаге по физиономии, срывая фирменный капюшон, а водитель внутри кабины не спеша кивает головой в знак понимания.
          Третий случай. Полицейский - редчайший случай - останавливает нашу машину, которую ведет декан факультета нью-йоркского университета, опытный водитель, когда-то работавший таксистом, на загородной трассе. Надо было видеть этого профессора, побледневшего, дрожащего, выскакивающего из машины с документами навстречу полицейскому. Любопытно, что несколькими минутами раньше он объяснял, что если полицейский остановит, выходить не надо, тот сам подойдет, представится и будет объяснять. Оказалось, что декан не хотел перед нами предстать в невыгодном свете и поспешил наружу. Оказалось, что замечания полицейского о нарушении слушать при свидетелях - стыдно! Я обернулся в заднее окно, где происходила встреча. Полицейский - плотный мужчина лет 35-40 в светлой летней фирменной рубашке с колониальным котелком на голове, бежевого, как и рубашка, цвета, застегнутом на подбородке черным ремешком. Шел он вразвалочку, качающейся походкой, точь-в-точь как у нашего нынешнего президента В.В.Путина. В правой руке в такт походке раскачивался на петельке жезл. Приблизившись к дрожащему профессору, полицейский приложил пальцы к козырьку и стал объяснять что-то - неторопливо и очень вежливо, заглядывая в глаза нарушителю с родительской нежностью. Потом достал бумаги и, пристроившись на багажнике, заполнил протокол, после чего проколол права и карточку, отдал честь и удалился. Удивительно, что декан еще долго виновато бормотал оправдания о том, что его остановили впервые за последние 8 лет, что он превысил скорость, но не намного, только на 10 милль, что в пределах допустимого, но здесь на дороге стоят местные полицейские, собирая дань в пользу своего района, что тоже можно понять…
          Главное впечатление от нью-йоркских полицейских - это неосуществленное у нас - моя милиция меня бережет и их вежливость: по утрам с проходящими на работу гражданами дежурный по участку, если на него бросают взгляд, здоровается. С каждым! Внешне они все, кто имеет дело с населением, подтянутые, но ничем не выделяющиеся - среднего роста и телосложения, симпатичные, но не красивые, стройные, но не слишком, главное - культурные и добрые. Правда, говорят, что в случае необходимости могут так же спокойно шарахнуть дубинкой по голове, не мешкая. Я, правда, не видел, не знаю. Одно знаю: у нас скорее появятся супер-автомобили, небоскребы или классный футбол, чем такие полицейские.
          СЕРВИС. В советские времена на Западе людей поражало обилие товаров и обслуживание. Но при капитализме чему, кажется, удивляться: все, что во всем мире, то и у нас. Ан-нет. Ничего похожего. Попытки наших бизнесменов создать супермаркеты, подобные американским, пока наивны и в некотором смысле - пародийны. Количество сортов и разновидностей каждого товара, вариантов его упаковки по объему и оформлению настолько велико, что не поддается сколько-нибудь логическому объяснению. У нашего человека это вызывает раздражение вследствие невозможности, из-за отсутствия времени, постичь и воспринять все, что предлагается. Среди многих залов продуктовых универмагов поразил громадный, стометровой длины, зал-холодильник с висячими в три яруса тушами или частями туш всех мыслимых животных и птиц…Пролетарские мысли: проклятые капиталисты, буржуи, с жиру бесятся, когда трудовой народ…- и т. п. В целом о сервисе товаров и услуг можно сказать коротко: нет ничего невозможного! Ничего! Вам за день сделают автомобиль под цвет костюма, настроение, выражение лица, событие, ситуацию. Длиною хоть квартал. Смысл американского сервиса отражает принцип ее экономики: деньги должны быть всегда в обороте, капитал должен работать. Нужно придумать и предложить человеку с деньгами такое, от чего он не сможет отказаться. Причем для того, чтобы сбыть товар, придумываются такие ухищрения, что понимаешь, что это тоже профессия.
          РУССКОЯЗЫЧНАЯ ПРЕССА. Первое, что делает россиянин, попавший волею судьбы в Нью-Йорк и не владеющий английским, - бросается на поиски русскоязычных изданий или телепрограмм. Но тщетно: нет ни того, ни другого. В Манхеттене - на Бродвее, 5-й авеню, на Мэдисон, 14-й, 42-й и многих других респектабельных улицах Нью-Йорка есть десятки ларьков и магазинов прессы, заставленных сплошь тысячами газет и журналов. Но ни одного издания на русском языке. (Хотя говорят, что и такое бывает). То же относится к книгам и телепрограммам. На испанском, немецком, английском, французском, итальянском, китайском есть, а на русском нет. Но не надо отчаиваться. Чуть освоившись, Вы узнаете, что русский канал можно смотреть по кабельному телевидению (за отдельную плату, естественно), а газеты продаются на Брайтон-бич, в районе, где проживают наши соотечественники, эмигранты разных волн и эпох, главным образом из Одессы, Киева, Санкт-Петербурга. Газетных киосков и книжных магазинов здесь гораздо больше на единицу площади, чем в остальном Нью-Йорке, что объясняется традиционным интересом наших людей к печатному слову.
          Главная русскоязычная газета - "Новое русское слово", отметившая недавно свое 90-летие (1910 г.). Газета меняла названия, в некотором смысле направление и стиль, но всегда была органом российской эмиграции. Газета выходит пять раз в неделю, причем пятничный выпуск (накануне уикенда) содержит 64 страницы против 20 страниц в другие дни. "Новое русское слово" - единственная газета на русском языке, имеющая "большой" формат (как "Нью-Йорк таймс"). Это приблизительно соответствует нашим стандартам (размер страницы 38х58 см. против 42х60 см. у наших "Известий"). "Новое русское слово" претендует на роль всеобъемлющей комментирующей газеты и по сути является таковой. В газете, как правило, освещаются основные события, происходящие в России или связанные с ее интересами, дается их анализ в очерках и статьях, часто в дискуссионном плане, печатаются заметки о ходе экономических реформ, культурная информация, иногда литературные произведения. Кроме оригинальных текстов, которых большинство, используются перепечатки из российской прессы, помещаются статьи российских публицистов, написанные специально для данного издания. В последние годы газета взяла более ровный, уравновешенный тон, публикует много материалов из жизни и быта российских эмигрантов, объявления, рекламу (объем последней невелик, значительно меньше, чем в российских газетах).
          Среди остальных стабильных изданий три газеты половинного, "таблоидного" формата (29х38 см.). Еженедельное обозрение "Курьер" выходит на 48 страницах, состоит из "Обзора событий за неделю" (краткие заметки), перепечаток, компиляций, обзоров из иностранной и американской прессы, оригинальные статьи опытных журналистов, как правило, аккредитованных в Нью-Йорке иностранцев (больше всего из России, Израиля, Германии). В "Курьере" много объявлений и рекламы.
          "Взгляд" - относительно новый (1993), как сказано в подзаголовке, "независимый русско-американский еженедельник" (объем номера - 28 страниц) опирается на информацию ИТАР-ТАСС, обзоры российских газет ("Известия", "Московский комсомолец", "Московские новости") и оригинальные статьи познавательного характера на историко-культурные и политические темы трех-четырех собственных корреспондентов.
          И, наконец, еще более новая (1994) газета русско-американской компании "Печатный орган". В подзаголовке значится: "молодежная нью-йоркская газета, выходит два раза в месяц в Нью-Йорке, Москве, Санкт-Петербурге". Объем номера - 32 страницы. Содержит обзор международных событий, много информации о культурной жизни Нью-Йорка (музеи, выставки, концерты, встречи), публикаций о нетрадиционной медицине, гороскопах и т.п., с молодежным уклоном.
          Все упомянутые газеты делаются профессионально, они содержательны, каждая имеет свой облик. Так что будите в Нью-Йорке - покупайте на Брайтон-бич или выписывайте, куда хотите, можно и в Ростов.
          АМЕРИКАНЦЫ. Хотя трудно нарисовать портрет среднего американца так же трудно, как если бы пришлось составить представление о среднем жителе Земли, хотя считается, что нет такой национальности - американец - на самом деле представление о типе жителя этой страны, бесспорно, составить можно. То, что сложилось у меня, оговорюсь, за очень короткое время, с небольшим кругом контактов и только в Нью-Йорке - сразу не совпало с рядом сложившихся в сознании стереотипов. Например, В.В.Маяковский говорит об американце, который, угощая девушку, уже рассчитывает на поцелуй, дальше - больше. Теперь он не прав не вследствие естественного для него и его времени классового подхода, а просто потому, что времена когда-то тоже меняются. Чрезмерная, примитивная жадность бизнесмена свойственна для периода накопления капитала, раннего капитализма, как у нас сейчас. В течение столетий американцы совершенствовались и учились у всех, в том числе у Советской России. (Я все думал когда-то порассуждать о феномене "Великой Октябрьской социалистической революции" - явлении, может быть, спасшем мир - не считая нас, конечно). И теперь американец вобрал в себя много, жадно впитывая опыт не только всех, самых разных народов, но и разных религий. Главное, что объединяет ВСЕХ американцев - фетиш денег, благополучия, жадного, неистощимого стремления к лучшей жизни, воспринимаемой как богатство и как успех. При этом американцы построили государство, которое разделяет и поддерживает амбиции каждого, утверждает их как принцип жизни и социального устройства, больше того - как национальную идею. Правда заключается в том, что если вы представляете реальное дело и приносите реальный результат, то ничто другое уже не имеет никакого значения: ни национальность, ни раса, ни социальный статус, ни родственные отношения или иные связи. Это факт, от которого никуда не денешься. Важно только, чтобы результат был востребованным - либо в материальном (что надежнее), либо в социокультурном плане. Причем сейчас, а не в расчете на вечные ценности в будущем.
          Американцы прочно стоят на земле. Они знают, что чуда не произойдет, и не увидят они никакого неба в алмазах, и не явится добрая фея или не прилетит вдруг волшебник в голубом вертолете. Поэтому они вкалывают с детства, не надеясь ни на кого, даже на собственных родителей, спокойно относясь к любым предательствам на материальной почве. Они не рассчитывают на авось и знают, что за всё надо платить. Но при постоянной, напряженной, тяжелой, не прекращающейся никогда работе, они знают, что успех может и не придти, напротив, возможна неудача. В таких случаях - никакого отчаяния, никакого уныния, надо с новыми силами начинать что-то новое. Наверное потому, что все американцы встречаются с трудностями и неудачами, они постоянно друг друга подбадривают: мол, ничего, все в порядке, как ты?, как дела твои?, олл-райт, о-кэй! И никогда не жалуются: это плохой тон. Американец уверен: надо верить в себя и свой успех всегда, до последнего дыхания, в то, что он обязательно придет. А во всех неудачах стараться искать собственные ошибки.
          Есть много еще разных особенностей в характере и натуре американцев, но мне хотелось отметить те, которые проявляются у них в общественных местах, так сказать, на публике, то есть то, что я видел и слышал и, естественно, что показалось мне интересным или необычным.
          Американцы, - впрочем, что это я берусь судить обо всех американцах, - нью-йоркцы - люди в высшей степени благожелательные, вежливые и культурные в обращении с другими людьми. Выражается это в ряде привычек, которые нашему человеку, конечно, покажутся странными.
          1. Очереди в Нью-Йорке случаются редко, но случаются: в аэропорту при оформлении или контроле, в банке при получении денег, либо оформлении каких-то операций, наконец, на почте. Именно в этих трех местах я и столкнулся с очередью. Расскажу один случай. Забегаю на почту, чтобы купить конверты. Вижу в зале у нужного мне окошка двух человек, один из которых о чем-то говорит с клерком, другой, в полуметре от него смотрит в сторону. Я начинаю крутиться вокруг первого, пытаясь вмешаться и отхватить конверты (мол, пока вы тут, ребята, чухаетесть, я под расчет, штучное возьму), но мне это не удается, потому что и клерк, и оба клиента как-то ухитряются вежливо меня игнорировать, не замечая моего мельтешенья и не слыша моего бормотанья. Я не могу это передать, но получалось: меня просто нет, и всё! Наконец, из этого тактичного молчания - даже без взгляда, не то, чтобы слова, даже без намека на укор, - вижу-усекаю: очередь - человек семь - стоит у входа на почту, на улице, освободив полностью проход. Эти двое у окошка - первые из этой очереди. Следующий зайдет после того, как выйдет первый, причем после паузы. В банках помещения небольшие, как правило, стеклянные, потому и второго нет: у окошка только один, второй видит, когда заканчивает дела предыдущий клиент и направляется внутрь. Если интерьер помещения, где происходит событие, большой, как в аэропорту, например, очередь стоит внутри, конечно, но на расстоянии не менее 7 метров. Сразу не угадаешь, где этот хвост, осмотреться надо. Возникает вопрос: зачем? Ответ: фанатически охраняемая буквально всеми жителями свобода личности во всех проявлениях. В нашем случае - желание, чтобы никто ничего не слышал о ваших делах: фамилию, адрес, номер рейса или счета в банке, сумму денег, куда вы посылаете письмо и пр.
          2. Стоящие в очереди или просто у прилавка в магазине - всюду - не только не касаются, но и не приближаются друг к другу ближе, чем на полметра! Так что, если вы видите небольшое расстояние между людьми, меньше полметра, не спешите его заполнить, оглянитесь: наверняка кто-то стоит в стороне, на расстоянии примерно пяти метров и терпеливо ждет, когда человек, рассматривающий витрину или разговаривающий с продавцом, - уйдет.
          3. Во время передвижения по улице также исключаются не только подталкивания или задевания - люди даже не приближаются друг к другу ближе, чем на полметра! Если же человеку необходимо вас обогнать, а делает он это неохотно, в крайних случаях, то этот человек извиняется: сорри, мол, простите великодушно, что причиняю неудобства: вынужден вас обогнать. Это сорри или искьюзмьи слышишь без конца справа и слева, в особенности по утрам, когда идешь на работу!
          4. При переходе улицы - говорил выше: идешь не на свой цвет, а они, красавцы-лимузины тормозят перед тобой плавно и ждут. Ты опомнился, заметался, а они ждут. И хоть бы один не то, чтобы отматерил, а засигналил бы. Нет. Терпеливо ждут.
          5. Нью-Йоркцы в общественных местах не курят. Почти. В центре города есть целые огромные здания, где нельзя курить: только на улице. Окурки, дым - даже в туалетах - редкость. В присутствии некурящих курить - плохой тон даже в домашних условиях.
          Все эти и подобные, мягко говоря, непривычные нашему глазу и уху вещи, вызывают еще большее удивление, когда узнаешь, что большинство из окружающих персонажей - люди далеко не образованные. По числу лиц с высшим образованием на тысячу жителей Нью-Йорк отстает во много раз не только от Москвы или, скажем, Томска, но даже от Игарки или бухты Тикси. Впрочем, это так кажется, никакой статистикой я не владею и точно не знаю, так ли это. Но вот то, что у нас даже в бухте Тикси не найдешь ни одного неграмотного - это факт. В Нью-Йорке же есть неграмотные, видел сам и убедился в этом несколько раз. Просто читать не умеют. Совсем! (Если вы думаете, что я злорадствую, ошибаетесь, просто я думаю: еще несколько лет такого капитализма и у нас будет также. Если не хуже!) А говорю об этом с горечью вот почему: любой, даже не умеющий читать человек в Нью-Йорке неизменно, всюду, в любой ситуации ведет себя в общественном месте безукоризненно, в высшей степени вежливо, культурно, лучше, чем иной наш профессор, депутат или министр. Поэтому было не только приятно, но и обидно, - от мысли, насколько у нас не так.
          Из всех многочисленных черт нью-йоркцев, наряду с культурой поведения, вежливостью и т. п., две - сущностные - выделяются очевидно, подчеркнуто: уважение свободы личности и расовая, национальная, религиозная приязнь ко всем абсолютно. Причем и по одной, и по другой черте нью-йоркцы явно имеют "пунктик". Положение дошло до того, что периодически возникают разговоры о дискриминации анго-саксов, вообще белых при приеме на работу. Возможно, этот интернационализм связан с нахождением ООН в Нью-Йорке, что, видимо, тоже накладывает отпечаток на подчеркнутое стремление приласкать всех - разных - по цвету, конфессиям, национальностям и прочему. Кстати, в самом комплексе зданий ОНН, очень много самых разных людей, в особенности девушек, всех мыслимых и немыслимых цветов кожи, телесных форм, причесок и костюмов - ну, прямо живой этнографический музей.
          ИТОГ. Если меня спросят, каким мне представляется образ Нью-Йорка как города, то я бы ответил так: больше всего, ближе всего мне - тот, что в песне "Нью-Йорк, Нью-Йорк" в исполнении Фрэнка Синатры и Лайзы Минелли. Именно в их совместном исполнении я почувствовал - не слова, а дух города. Пожалуй, это и есть главное - его ДУХ! Я не знаю, как точно это объяснить. Я видел немало прекрасных городов - Москву, Санкт-Петербург, Ереван, Киев, Екатеринбург, Ташкент, Минск…В некоторых из них приходилось жить. И сейчас живу в отличном городе. Но это все воспринималось, как свой дом (сейчас, увы, не всегда так!). За границей же СССР был только дважды: до Нью-Йорка - в Праге, после - в Париже. Оба города, несомненно, входят в число лучших в мире. Ну, что сказать о Париже? Это - центр мировой цивилизации, мировой культуры, мировой истории. Но…пусть простит меня Париж: Нью-Йорк мне понравился больше. Намного больше. В Нью-Йорке сильнее ощущается ДУХ человеческого величия. И только в Нью-Йорке можно почувствовать: именно Человек - Центр Вселенной, альфа и омега, начало и конец всего и вся…
          Таков мой Нью-Йорк - город, где каким-то чудом побывал я однажды и где уже не буду никогда.