Людмила Введенская, доктор филологических наук, профессор Николай Колесников, доктор филологических наук, профессор По "гульвару" в "полуклинику"

ченые-лингвисты давно обратили внимание на то, что малограмотные люди нередко говорят “спинжак” вместо пиджак, “киноскоп” вместо кинескоп, невроз изменяют на “нервоз”, а високосный на “высокосный”. Случайна такая замена или нет? Можно ли объяснить, чем она вызвана? Вероятнее всего, это объясняется тем, что говорящий стремится немотивированное для него слово сделать мотивированным и создает близкое по звучанию слово, которое ему понятно. Почему пиджак так назвали — непонятно, но если сказать “спинжак”, то становится яснее ясного, эта одежда надевается на спину, прикрывает ее. Слово “киноскоп” сближается с кино, “нервоз” с нервом, “высокосный” с высокий. Слова становятся понятными, объяснимыми.
          Такое явление ученые назвали народной этимологией. Этот термин ввел немецкий лингвист Фёрссман в середине прошлого века. В России о народной этимологии писали такие крупные ученые, как Н.В. Крушевский, И.А. Бодуэн де Куртенэ, А.И. Томсон, Н.С. Державин, современные языковеды Р. Р. Гельгардт, Л.Ю. Максимов, Ю.В. Откупщиков и др.
          В науке, когда исследуется какое-либо явление, важно правильно его назвать. Термин должен раскрывать суть явления, указывать на его основной отличительный признак.
          Если явление называется народная этимология, то это означает, что этимологией в данном случае занимается народ, он определяет происхождение того или иного слова, находит его этимон. Но разве превращение слова пиджак в “спинжак” или невроз в “нервоз” — поиск этимона? Конечно, нет. Вот почему Н.В. Крушевский, А.И. Томсон, И.А. Бодуэн де Куртенэ использовали термин народное словопроизводство. Он верно отражает суть интересующего нас явления. Однако этот термин в дальнейшем не получил распространения.
          В научной литературе встречается еще одно наименование. Отождествляя понятия “народная этимология” и “ложная этимология”, исследователи отдают предпочтение термину ложная этимология. Например, Р.Р. Гельгардт считает, что термин народная этимология неудачен прежде всего потому, что народными здесь в сущности называются явления ошибочные, ложные, поэтому правильнее называть ложная этимология.
          В чем же отличие народной этимологии от научной? На этот вопрос находим ответ в книге Ю.В. Откупщикова “К истокам слова”. Ученые, как справедливо считает автор, восстанавливают, реконструируют утраченные этимологические связи, а народ пытается для себя объяснить происхождение слова, исходя из современного для создателя этимологии состояния языка. Никакой научной аргументации при этом не дается, все строится на случайном совпадении или даже на весьма отдаленном сходстве в звучании слов.
          Рассмотрим на конкретных примерах, как это происходит. Важно понять одно: все фонетические изменения в слове при народной этимологии обязательно должны приводить к появлению в нем какого-то значения, отсутствовавшего до преобразования. Без этого условия, без появления в слове смысла, понятности для говорящего, фонетические изменения в слове не являются народно-этимологическими. Переделка исходного слова, слова-прототипа производится так: изменяются только непонятные звукосочетания, которые “затемняют” понимание всего слова. Замена приводит к последующему осмыслению слова, делает его в какой-то мере понятным, легким для восприятия и передачи другим носителям языка. Что значит слово поликлиника или бульвар? Для малограмотных людей эти слова немотивированы. Но заменив часть слова поли- на полу-, а буль- на гуль-{гулять}, они образовали более или менее понятные слова полуклиника и гульвар. Вот и получилось “Идем по гульвару в полуклинику”.
          Такая замена незначимых, непонятных звукосочетаний в слове значимыми происходит и в наши дни: невро- {невропатолог}, пали- (палисадник), спеку- {спекулянт}, замененные звукосочетаниями нерво- (“нервопатолог”), полу-(“полусадик”), скуп- (“скупулянт”), сделали слова понятными, соотнесли их с знакомыми, привычными словами.
          При народной этимологии возможны два вида изменений в слове. В одних случаях народно-этимологическому осмыслению подвергается все слово, в нем как бы не остается неясных, не осмысленных звуковых комплексов, все его части становятся “значимыми”, мотивированными: “пере-труба-ция” вместо пер-тур-бация (пере- воспринимается как приставка, -ция как суффикс), “киров-о-газ” вместо керогаз, “боле-удаляющие” (средства) вместо болеутоляющие.
          В других случаях после изменения слова объясненным оказывается только один из его компонентов, а остальные, находящиеся как в начале, так и после относительно “ясного” компонента, остаются нетронутыми и, следовательно, не “объясненными”: “брудер (?)-штраф”, “фрика(?)-долька”, “гувер(?)-нянька”, “шланг-баум(?)”. Подобные комплексы известный французский лингвист Ф. де Соссюр назвал “народными этимологиями, застрявшими на полпути” (Соссюр Ф. де. Курс общей лингвистики. — М., 1977). Ф. де Соссюр справедливо заметил, что “народная этимология представляет собой в языке явление патологическое; она выступает лишь в исключительных случаях и затрагивает лишь редкие слова, технические термины или заимствования из других языков, с трудом осваиваемые говорящими”.
          Действительно, при описании народной этимологии современные авторы статей, учебных пособий, словарей в основном используют примеры из фонда, созданного русскими лингвистами на рубеже XIX—XX вв. и пополняющегося крайне скупо. Это говорит о том, что народно-этимологические слова возникают, во-первых, в устной речи, во-вторых, в среде неграмотных или лиц, не получивших достаточного образования, и не записываются, не фиксируются. С ростом научных знаний и языковой культуры это явление вообще может исчезнуть.
          Как бы там ни было, но некоторые из народно-этимологических слов вошли в словарный состав языка как равноправные словесные единицы, вытеснив своего законного двойника. Так, например, случилось с древнерусским словом моровии — названием всем хорошо известного трудолюбивого насекомого, санитара леса (время от времени появляющегося теперь и в наших городских квартирах), муравья. Что же произошло с древнерусским словом моровии? Как оно преобразовалось в муравей? Слово моровии образовалось от общеславянского morvъ посредством суффикса -uj-. В других славянских языках первоначальное название, восходящее к общеславянскому, сохранилось до настоящих дней: болгарское мравка — “муравей”, сербохорватское мрав — “муравей”, польское mrowka — “муравей”. В русском языке по принципу народной этимологии название моровии сблизили с названием мурава и появилось слово муравей. Мурава тоже древнее, общеславянское слово. В давние времена трава называлась мур, отсюда в архангельских диалектах луговая трава имела название мурок, а в тобольских — низкая трава именовалась мурак. Существовал глагол с этим корнем замурётъ — “зазеленеть”. От слова мур и образовано название мурава — “сочная луговая трава, дерн”, которое соответствует украинскому мурава, белорусскому мурова, болгарскому мурава, сербохорватскому мурава — “вид водоросли”, словенскому murava — “мягкая трава, газон”.
          Не существовало в древнерусском языке и слова смиренный. В нем было слово съмьрень, от съмърити — “умереть, смягчить, подавить” (от мъра}. Впоследствии оно по народной этимологии преобразовалось в более понятное смиренный (от мир). В древнерусском языке было слово крило. В таком виде оно сохранилось в украинском, болгарском, сербохорватском, словенском языках. Однако в русском языке, попав в сферу влияния понятного слова крыть, оно стало осознаваться как происшедшее от этого слова — крыло. В этой огласовке оно и вошло в словарный состав русского языка.
          Подобно этим словам в русский язык вошли и такие, как близорукость (из близозоркий), сближаемое с близкий и рука, верстак (из нем. Werkstatt), сближаемое с верстать, изъян (из тюркск. зиян), сближаемое с изъять.
          Так народ корректирует слова русского языка, переводя их из разряда немотивированных в мотивированные.
          Принцип сближения разных, но несколько созвучных слов, характерный для народной этимологии, используют некоторые учащиеся, когда пишут диктанты. Конечно, такая “народная этимология” не спасает их, наоборот, приводит к орфографическим ошибкам. Вы удивлены? Не догадываетесь, что имеется в виду? Это происходит тогда, когда в слове (да еще иностранном) встречается непроверяемый ударением гласный [а] или [о], [е]. Вот пишущий и ищет объяснение, сближая нужное ему слово со схожим по звучанию и не учитывает, что они этимологически совершенно не связаны. Например, как написать слово ваниль (франц. vanille) и мораль (франц. mога1е)? Недостаточно грамотный может написать “вониль” и “мараль”, возведя ваниль к слову вонь, а мораль к глаголу марать. О таких фактах свидетельствуют учителя, озабоченные орфографической неграмотностью своих подопечных, которые пишут “громофон” (вм. граммофон), сближая с гром, громкий, “копитал” (вм. капитал), сближая с копить, “костет” (вм. кастет), “костаньеты” (вм. кастаньеты), сближая оба слова с кость, “спортакиада” (вм. спартакиада), соотнося не со Спартой, а со словом спорт, “датация” (вм. дотация), сближая с дать, “винтилятор” (вм. вентилятор), сближая с винт, винтить.
          Если же учащийся знает, из какого языка слово пришло в русский язык, как оно образовано, какова его этимология, то он никогда не допустит орфографической ошибки. Давайте заглянем в этимологический словарь. Из него узнаем, что слово граммофон заимствовано в конце XIX в. из немецкого языка. Немецкое Grammophon как название аппарата для воспроизведения записанных на пластинках звуков появилось в 1887 г. и было образовано путем сложения греч. gramma — “буква, запись” и phone — “звук, голос”.
          Любопытно, что в “Этимологическом словаре русского языка” М. Фасмер в словарной статье с заглавным словом капитал приводит как народное “копитал” от копить. Слово капитал заимствовано из итальянского сарitаle или французского capital, первоначально означавшего “главное имущество, главная сумма”, латинское capitalis — “главный”.
           Не имеют ничего общего между собой названия холодного оружия кастет и ударного музыкального инструмента кастаньеты. Первое слово французское, оно состоит из двух корней casse из casser — “разбивать” и tetе — “голова”: casse-tete. Второе по происхождению испанское castaneta, первоначальное значение “маленький каштан”. Кастаньеты назвали так потому, что они по форме были похожи на каштаны.
          Слова дотация и вентилятор латинские: dotation — “дар, пожертвование”, ventilare — “веять, махать”.
          В рассказе современного детского писателя В. Губарева “Путешествие на Утреннюю звезду” один из персонажей говорит: “А ведь вы, доктор, кажется, уже оклиматизирова-лись на Утренней звезде”. В живой (устной) речи литературное слово акклиматизировались и народно-этимологическое “оклиматизировались”, созданное по образцу облагородиться, обогатиться, опроститься, освоиться, произносятся одинаково (или почти одинаково), поэтому сами собеседники не видят (точнее — не слышат) разницы между словами (если, конечно, персонаж не произносит слово “оклиматизироваться”, подчеркивая звук [о] в начале слова). Разницу замечает только читатель, на что и рассчитывал автор рассказа.
          Сходное явление наблюдается в паре аннулировать (лат. annulare — “уничтожать”) и образованном по принципу народной этимологии “онулировать”, которое имеет значение “превратить в нуль, в ничто”, близкое к значению слова аннулировать. В произношении между ними нет разницы. Она будет видна только в том случае, если последнее слово произносить, выделяя первый слог и делая упор на [о] (окая).
          В приведенных примерах сравнительно легко отделяется слово-прототип от его народно-этимологического варианта. Но есть прелюбопытный, один-единственный случай. Плавает в наших речках небольшая, не золотая, но и не простая рыбка. Давно уже она получила свое название, только вот от чего оно происходит и как его правильно писать, до сих пор ученые решить не могут, как не могут и определить, какое из названий — прототип, а какое — народно-этимологический вариант. Речь идет о рыбке... Тут мы и задумались, как же написать ее название? Если оно, как утверждает автор этимологического словаря М. Фасмер, происходит от слова писк (говорят, что эта рыбешка пищит, когда ее берут в руки), то должно писать через и — пискарь. В таком случае второе объяснение {пескарь происходит от песок} должно быть признано народной этимологией. Однако в современном “Орфографическом словаре” это слово пишется через е! В словарях же XVIII в. оно приводится только в форме пискарь. Разнобой в написании отмечается лишь начиная со “Словаря Академии Российской”, в котором даются оба написания — пискарь и пескарь. Вот тебе и рыбка! То ли она действительно пищит, то ли в песок зарывается или песок любит? Проверьте!