Наталья Старцева Записки феминистки Предпоследняя степень сексуального домогательства

сть у меня американская подруга Джейн, тоже феминистка. Мы с нею по Интернету информацией о жизни обмениваемся.
          ...Или нет, не так. Это я - тоже. А она настоящая.
          Вот как надо: есть у Джейн русская подруга, тоже феминистка. Это я, Женя. Так скромнее. Ведь их феминизм куда круче нашего. У нас еще крепостное право было - хоть на мужчин, хоть на женщин, - а у них в городе Пенсильвания штата Филадельфия... нет, наоборот, в городе Филадельфия штата Пенсильвания уже открыли женский медицинский колледж, где учащихся женщин охраняла от общественного гнева полиция. Представляю, каково экзамен по гинекологии под прикрытием милиционеров сдавать... При такой наследственной закалке моя подруга Джейн гораздо меня принципиальнее.
          Рассказывала она мне, например, как пришлось ей своего бойфренда Пита от мужского шовинизма отучать. Этот безобразник поначалу, пока еще просто знакомым был, повадился ей руку подавать. Джейн припаркуется, значит, а Пит выскакивает, машину обегает и руку ей сует. Но она ему растолковала, что это есть вообще-то первая степень сексуального домогательства.
          Надо отдать должное моему Пете - он таких вопиющих посягательств почти не допускает. Правда, у меня машины нет, поэтому не слишком наглядно. Разок хотела и я его просветить, когда мы из 51-го автобуса протиснулись на выход, а он мне руку подал. До того это меня шокировало, что выпрыгнула я прямо в колдобину, хорошо хоть за него же схватилась. Иначе не шпильку, а ногу сломала бы. Но, признаться, всего один был такой возмутительный случай.
          Я даже предположила: а не догадался ли он, что я в феминистки подалась, да потому свои мужские амбиции так хорошо прячет? Хорошо скрывает, как профессиональный резидент. Разве что по мелочам иногда срывается. Как-то ненароком в дверь меня первую пропустил, а то нечаянно сумку тяжелую из рук принял. Я, бывало, только успею задуматься, под какую степень сексуального домогательства эти деяния подпадают, чтобы ему разъяснить, как что-либо помешает. Либо прохожий толкнет, чтобы в эту самую дверь еще первей меня пройти, либо банки из сумки вывалятся. Иногда сосредоточусь эдак на досуге: может, не принимать близко к сердцу? Все ж таки другие у нас традиции, к европейскому мы привычны этикету...
          А то вдруг представлю ужасное - а ну как Петя решит радикальнее свое превосходство обозначить? Скажем, смеситель сломанный у меня в ванной заменит. От такой перспективы прям-таки в дрожь бросает. Это ж какие убедительные аргументы надо противопоставить! Пока, правда, не посягнул Петя на смеситель, видать, щадит мои чувства. Или, пока я по телефону в прихожей говорила, он в компьютере письма от Джейн почитывал?
          Стала я к нему внимательнее присматриваться - догадывается о моих убеждениях или нет. Пойдем, говорю, Пит, нарочно так Питом называю, в гости сходим. Пойдем, говорит, Джейн, молвит он мне шутливо в ответ. Ага, думаю: Джейн!
          Пошли мы. Я говорю: как-то неудобно в дом к женщине, кажется, сегодня там день рожденья, без цветов прийти. Петя мне так меланхолично: да, говорит, неудобно. Достаю я кошелек из сумки, плачу за цветы. Он букет принимает, а я про себя отмечаю, что не стал он меня принижать своим так называемым джентльменством.
          Шампанского, что ли, купить, - это я ему говорю. Он раздумчиво поглядел: а правда, почему не купить? Я пока расплачивалась, он благородно бутылку в пакет поместил. Отвратительного мужского высокомерия - мол, сам заплачу - не проявил, за что я опять мысленно его похвалила.
          А может, и коробочку конфет прихватим, спрашиваю я. Да-да, согласно кивает он, можно, пожалуй, и конфет. Показалось мне, что у него рука к карману дернулась, но вовремя он свою промашку просек и сделал вид, что курточку на себе поправил. Ну диверсант! Ну шпион! Прямо Зорге Рихард!
          Славно мы погуляли, вышли из гостей изрядно навеселе в глухую полночь. Ну, думаю я, не может быть, чтобы не прокололся Петя, ну очень хорошо он расслабился, не может быть, чтобы нутро мужское шовинистское не обнаружил! Ведь точно проколется, ну не может быть такого адского самоконтроля, ведь заплатит же сам за такси! Вот тут-то я и расскажу ему о предпоследней степени сексуального домогательства!
          Подъехали мы к месту, зажегся свет, и Петя мой... мой Петя достал из моей сумки мой кошелек и моими денежками расплатился с таксистом.
          Трудно передать мой восторг, мои слезы упоения, мой экстаз. Все сомнения позади. Я убедилась наконец, что это не маскировка и не поразительное самообладание, а совершенно естественное поведение. И я впервые в жизни почувствовала свое преимущество перед американской подругой Джейн: ей еще долго, долго придется переучивать своего Пита, а мой Петя абсолютно лишен мужских предрассудков и годен идти со мной рядом по тернистой дороге жизни.