тром прибавило мороза. Выходя из домика, я сунулась в карман за своими красивенькими исландскими перчатками. Почему-то была только одна. Я вернулась и осмотрела пол в кухне под вешалкой, в сенцах, даже в комнате поискала.
          Я хорошо помнила, что вечером перчаток не надевала, но перед тем, как залезать в кузов, похлопала себя по карману, проверяя, на месте ли они. В машине перчатки тоже не потребовались, потому что Йонас, поглядывая в окошко, согревал мне руки в своих горячих больших ладонях. Затем мы играли в снежки, где перчатки ни к чему, потом я стояла над водопадом, держа руки в карманах; новая порция портвейна разогрела меня на обратном пути, и опять же Йонас в темноте нашел мои руки и начал их греть… Весь понедельник непонятная пропажа меня беспокоила, очень было жаль своего первого и все еще единственного самостоятельного приобретения.
          Вечером я пришла с работы и обнаружила Жеку Свиста, с папиросой в зубах подпирающего дверь нашего домика.
          - Чё, вчера с солдатами на Грохотун мотались? - спросил Жека.
          - А ты откуда знаешь? - удивилась я, ведь миссия наша была секретной.
          - Агентура донесла,- усмехнулся Жека.- Да я вчера забежал к вам, пузырек у меня был, пришлось с этой вашей змеей и ее хахалем пить.
          - А ведь предупреждали, чтоб молчала…
          - Да она вначале плела, что вы на танцы пошли, а потом спьяну… Сегодня в третье цветной мент из М. причалил. Утром прораб приехал на Грохотун - работа бар, стройматериал ёк. Нормальный ход… Чё делать? Бегом назад, сыщиков вызывать, иначе на него же и повесят все. А зачем солдатам цемент?
          - Столовую достраивать, зачем еще,- объяснила я.
          - Чё ж так много хапнули? Хозяйственные мужики…- усмехнулся Жека, затягиваясь.- Я вот заложу вас своему, засудят их всех в дисбат, а ты как сообщница пойдешь по этапу.
          - Угу. Ты будешь мне передачки слать,- добавила я.
          - А со мной не хочешь покататься? Шеф прихворнул, рано домой попросился...
          - Покататься? - задумалась я.- Слушай, а мы можем сейчас съездить на Грохотун? Я, кажется, вчера там перчатку новую обронила, жалко…
          - Запросто! - заорал Жека и со всей медвежьей силой прижал меня к себе.- Я движок прогрею, минут через пять посигналю тебе, только пройди чуток, чтобы не возле вас садилась, а то моя, знаешь…
          Дома никого не было. Оксанка прямо из зоны пошла в баню, Тамарка вообще часто задерживалась. Я едва успела попить чаю из термоса, как за окошками запипикала, а потом пробурчала, отъезжая, машина. А когда я уже застегивала пальто, в сенцах тяжело затопало, застучало, и ввалился лоснящийся с морозца полковник Потемкин. С ним был его поросенок-порфель, разбухший до невозможности.
          Переступив порог и не здороваясь, Потемкин уставился на меня в бычьем бешенстве. Он уже был изрядно хвативши.
          - Так-так… Значит, не успел я отвернуться, уже тебе Арцыбашев подсигналивает?! Не отвертишься, чертова матрешка, я видел его номера, за углом остановился ждет…
          Я отскочила от него:
          - Да успокойтесь! Я что вам, собственность ваша? Я же не жена вам!
          Новая мысль блеснула в круглых глазах.
          - Не жена? А хочешь, женюсь?
          - Вам нельзя разводиться,- успокоила я.- Со службы выгонят.
          - А и хрен с нею! - лихо сказал полковник и поставил поросенка на тумбочку.- Я еще не старый, у меня высшее военно-инженерное! Найду на гражданке работу.
          И он танком пошел на меня, потому что теперь между нами как бы не было никаких преград.
          - Ну что вы придумываете! - взмолилась я.
          В этот миг донеслись отдаленные гудки Жекиного "бобика".
          - Во, икру мечет твой Арцыбашев! - отметил полковник и свернул губы трубочкой для поцелуя.
          - Это не Арцыбашев,- сказала я.- Я вчера на Грохотуне новую перчатку импортную потеряла, попросила Женьку Свистунова свозить меня туда, может, найду.
          - Еще чего! Могла бы мне сказать, я бы тебе своего шофера дал… Сейчас схожу за ним да и поедем. Ага, нет, не поедем,- кардан полетел, я же на попутку пересел, а его трактором потащили… Завтра вечером поедем!
          - Ее и так уже, наверное, затоптали, что не найти. А завтра тем более. Говорят, следователь приехал, там цемент украли.
          - Цемент? - удивился Потемкин.- Кому он здесь нужен?
          - Ну как будто вы не знаете, что надо столовую солдатскую ремонтировать, вы же небось и распорядились,- дерзко сказала я.
          Потемкин икнул и помахал указательным пальцем перед моим носом.
          - Ошибаешься! Начальник колонии тут ни при чем, имеется командир роты охраны, мне не подчиняется, усвоила? - Тут до него дошло.- Так ты с солдатами ездила? Ай-я-яй! Девушки, которые ночью ездят с солдатами…
          Снова загудела Жекина машина.
          - А с полковниками - ничего, можно? - съехидничала я, и хороший шахматный ход, называется вилка, пришел мне в голову.- А поехали сейчас, раз уж вам так хочется!
          Полковник на минуту опешил.
          - Я? На машине Арцыбашева? А что, остроумно! - он захохотал.- Черт его знает, мне нравится! Ладно, портфель здесь оставляем… Надо с собой на дорожку кой-чего прихватить… Давай какую-никакую сумку.
          У Жеки вытянулось лицо, когда я подошла к машине вместе с Потемкиным.
          - Товарищ полковник с нами поедет, ты не возражаешь? - строго спросила я. И, не дожидаясь ответа, полезла на заднее сиденье. За мной пробрался Потемкин.
          Жека яростно газанул. Потемкин, предполагавший, что у меня что-то с Арцыбашевым, не приставал ко мне в присутствии его водителя, а всю дорогу, икая и чертыхаясь, смешно рассказывал анекдоты. Жека проявил великодушие и тоже исполнил пару шоферских. Я сидела и радовалась своей находчивости - свела вместе двоих воздыхателей, каждый из которых, останься с ним наедине, способен на радикальные меры.
          В пути не раз приложились к бутылке, и полковника слегка поводило, когда мы высадились на Грохотуне. Я стала вспоминать вчерашние мизансцены. Вот мы бегали и кидались снежками, вот здесь я стояла, слушая шум водопада, потом мы пошли к обрыву... С помощью Жекиного фонарика я осмотрела тропинку, возможно, посветлу уже не один человек по ней ходил, так же, как и по строй-площадке. Я обследовала даже то место, где присела перед обратной дорогой.
          - Да брось ты! - крикнул мне Потемкин.- Подумаешь, перчатка. Я тебе их десять куплю.
          Вероятно, полковник заскучал, ему хотелось какого-то общего со мной дела, а может, вид вольной природы поднял боевой дух, возбудил охоту к мужским занятиям. Он пнул одну из валявшихся в снегу бутылок - из-под нашего вчерашнего портвейна - и предложил:
          - Хочешь пострелять? Могу научить. Ты когда-нибудь стреляла из пистолета?
          - Не-а,- соврала я.
          В детстве я много раз стреляла из пистолета, потому что у отца был именной "ТТ", мы ходили в тайгу и палили по консервным банкам, а еще в нашем доме находилась сберкасса и охранявшие ее милиционеры нередко устраивали для детворы развлечение: давали стрельнуть по мишени. А полковнику я соврала из мелкого тщеславия, намереваясь удивить его неожиданной меткостью.
          - Эй, парень, вруби фары,- приказал Потемкин Жеке.
          Жека сплюнул и высокомерно ответил:
          - С фарами и паралитик попадет, а вот по блику слабо стрелять? Вон луна какая…
          Потемкин оглянулся, подыскивая, на что будем ставить бутылки. Я вспомнила про надломленную сосну. На той части пня, что была отпилена, бутылка вполне могла поместиться..
          - Так-так,- деловито сказал Потемкин, поставил бутылку на пень, а другую бросил рядом, она немного откатилась по насту от пня в сторону обрыва и остановилась, уткнувшись в волнообразно застывший снег.- Отлично! Так, мой пупсик, отходим шагов на десять… отлично… бери сюда, пальчик сюда, аккуратнее, я с предохранителя снял… Ну, ты, конечно, с первого раза не попадешь, не огорчайся, это дело тренировки требует, понимания… Руку вытяни, вытяни вместе с плечом, так устойчивее, учти, будет отдача, держи крепко… Или вот так другую руку согни, подставь под кисть… Не хочешь? Тебе мушку видно? Выравнивай, выравнивай на уровень прицела… Задержи дыхание, чтоб не дернулась рука, и нажимай на курок!
          Я целилась медленно, растягивая удовольствие. Большая бутылка темного стекла отчетливо поблескивала - я спустила курок. Бутылка взорвалась и осыпалась.
          - Не может быть! Не может быть! - воскликнул полковник.- А ну давай еще!
          Он пошел к пню, чтобы установить другую бутылку, а я решила отодвинуться шагов на пять, слишком уж детское было расстояние. Я пятилась по тропинке, прикидывая через прицел, достаточно ли, а в мозгу буром засверлила другая, безумная мысль: бутылка закатилась на снежный козырек, Потемкин уже перекинул ногу через сосну-шлагбаум, надо бы крикнуть ему, что там обрыв…
          В эту секунду на меня грохнулся с дерева снежный ком… треснул выстрел… Потемкин качнулся, накренился, упал на колени, ухватившись за сосну, скрипуче застонал и повалился наземь. Я замерла со вздернутой рукой, в которой был пистолет, и не могла шевельнуться. Почему-то сразу поняла, что убила его насмерть.
          - Ну чё, закрывайте тир, домой пора! - крикнул Жека издали.- Дайте мне разок бабахнуть!
          Я боялась подойти к Потемкину, а надо было подойти, надо везти его в больницу, но мне мешал пистолет, я не знала, куда его деть. Жека с бутылкой в руке появился и изумленно глядел на неподвижного Потемкина.
          - Ты чё, грохнула его? - наконец, не веря, спросил он.- Нормальный ход… Полковник внутренних войск. Это тебе как минимум десять лет строгого.
          Свинцовыми ногами я подковыляла к Потемкину.
          - Иван Гаврилович! - позвала я его.- Иван Гаврилович!
          В равнодушных глазах Потемкина стояли слезы.
          - Ну ты б… патентованная,- с нарастающей злобой заговорил Жека и бросил в снег бутылку.- Ну ты сука вонючая… Это и я с тобой загреметь могу, а детей моих кормить кто будет, а, шалава?
          Мне нечего было возразить.
          - Сейчас, б…, брошу тебя здесь, околевай вместе с ним, нехай разбираются.
          Он круто развернулся и зашагал прочь. Я услышала, как машина взревела и как угасал звук, удаляясь.
          Наступила невероятная тишина. Содрогаясь, я коснулась руки Потемкина, она была холодная. Медленно и рассеянно я стала думать о том, что мороз небольшой, и, если зайти в бытовку, я не околею, как того пожелал мне Жека, я даже наверняка смогу растопить печку… если есть спички… утром приедут рабочие, а с ними и сыщик - расследовать похищение стройматериалов, очень кстати, сразу арестует… Впрочем, до утра я успела бы дойти до Триозерного. Дальше была глухая неясность, в которой я не знаю сколько находилась, пока ее не разорвал какой-то шорох и в пробоину не ворвался гул Грохотуна. Дальше! Даже если мне удастся доказать, что убийство было неумышленным, все равно грозит немалый срок… я буду убийца.
          Пистолет леденил ладонь. Надо было куда-то деть его, но я не знала, сунуть ли его в карман или положить рядом с полковником,- и вдруг мне показалось, что я уже не смогу разжать пальцы, он навсегда останется в руке. Что-то хрустнуло невдалеке, отвлекая от главной мысли.
           А наутро два трупа нашли… - заиграла в голове строчка из блатной песни, я хмыкнула, представив себе, как мы лежим рядом с полковником голубок с голубкой,- конечно, пошлостью отдает. Затем так же медленно я подумала, что есть еще вариант - просто перешагнуть через сосну на ту снежную полоску, на которую не успел, но неминуемо и неотвратимо должен был ступить полковник.
          Ведь в том случае Жека не оставил бы меня,- откуда я могла знать, что под снегом ничего нет? - мы просто уехали бы отсюда, да и все. Я приложила ствол к виску и так постояла несколько мгновений.
          - Стой, ненормальная! - крикнул вдруг выпавший из гула водопада Жека.- Я тебе сейчас как врежу! Ты, значит, концы в воду, а я отдувайся?
          - Ты же уехал? - проговорила я.
          - Как уехал, так и приехал. Будь ты хоть мертвая, хоть живая - все едино. Если докажут, что застрелила ты, не миновать и мне. Из твоих знакомых кто на машине? Свистунов. Кто ухлестывал за тобой? Свистунов. Кому этот Потемкин дорогу перекрывал? Тут ревность, на умысел тянет. И на сговор. Уж по такому делу обязательно подсудимые будут. Начальник колонии - это тебе не говно собачье.
          Он забрал у меня пистолет, спустил затвор, подумал, затем краем форменного полковничьего шарфика обтер его и засунул в карман шинели.
          - Хотел себе взять, но опасно,- пояснил Жека.- Когда-нибудь по пьяни прихвастнешь, а на нем мокруха числится. Следы у тебя какие мелкие…- Он потоптался по моим следам, поднял из снега ту бутылку, что сам принес, и швырнул ее в обрыв.
          - Жека, а ты сидел? - догадалась я.
          - А кто здесь не сидел? Вот полковник не сидел, он охранял. Ну ладно, пошли, и так слишком много времени потеряли.
          По дороге Жека наставлял меня. Немедленно засветиться где только возможно, со всеми заговаривать, чтобы запомнили. Со Свистуновым неделю не виделась. Под страхом смерти не говорить, что когда-нибудь ездила на этой машине. Не сознаваться, даже если к стенке припрут. Поменьше разговаривать на допросах. Думать, прежде чем следователю отвечать.
          Он высадил меня недалеко от почты. Прохожих не было. Я придумала зайти и заказать разговор с родителями. Но почту уже закрыли. Глянув на часы, я помертвела - четверть десятого… До десяти работала баня, но у меня не было с собой ни сменного белья, ни, естественно, мыла и полотенца,- это сразу бросится в глаза. Оставалось еще кино! С этим последним шансом я побежала к клубу.
          В вестибюле резвились несколько ребятишек, из зала неслись музыка и голос Вертинской. Тихо приоткрыв дверь, я скользнула в зал, никто не обернулся, и опустилась на свободное место тут же в заднем ряду.
          Уставившись на экран, я прокручивала перед глазами совсем другую картину… И даже вздрогнула, когда загомонили люди. Какой-то мужик скомкал и бросил возле меня билет, я выждала минутку и, будто поправляла отворот валенка, подняла голубой комочек бумаги.
          На выходе подождала Тамару с Витьком.
          - А я вас видела,- доложила я,- вы примерно ряду в десятом сидели, переговаривались!
          - Ну,- удивились они,- а ты когда проскочила, ты ж не собиралась в кино?
          - Да я не видела этот фильм, пропустила… ну и так, почему не сходить…
          - Ага, думаешь от полюбовника скрыться,- понимающе протянула Тамарка.- Ничего, он не-бось поджидает, я забегала после работы, смотрю, Оксанка дрыхнет, портфель уже на тумбочке, сам куда-то ушел, наверно, думаю, тебя встречать. Прям как жену! Он, верно, к нам переселиться задумал? Вот тогда мы с Витьком точно вагончик получим, выселит он нас!
          И они дружно заржали.
          - Или будем на пару бараться, да, Витек? Мы с тобой в одном углу, а начальник с Леркой в другом! Раз-два, начали!?
          - Перестаньте,- надулась я и молчала до тех пор, пока не пришли домой.
          Оксанка, благостная и румяная, поджаривала картошку. Все с минуты на минуту ожидали появления Потемкина, уверенные, что, поскольку портфель здесь, он зайдет, вычислив окончание фильма.
          - Он что-нибудь сказал, ну, мол, когда придет? - спросил у Оксанки Витек, который сразу начал выписывать кренделя около портфеля, справедливо полагая, что там коньяк.
          Все оборвалось у меня внутри. Оксана не могла встретить Потемкина. Она пришла, открыла дверь и увидела в пустом доме портфель. Из этого следует вывод, что я встречалась с ним сегодня и мы куда-то делись вместе, оставив портфель. Иначе его появление в закрытом домике не объяснить.
          - Да я его не застала…- флегматично ответила Оксана.- А кстати, кто сегодня последний уходил на работу? Лерка, ведь ты, подлая, опять дверь открытую оставила?
          Это была неожиданная спасительная подсказка. Я добросовестно выпучила глаза и стала доказывать, что не могла забыть закрыть дом.
          - Хер знает о чем думаешь,- назидательно сказала Тамарка.- Это ж уже не впервой. В поселке шпаны полно, последнего лишимся.
          - Жрать хочется…- размечтался Витек.- Давайте глянем, что там у него, а?
          Все алчно посмотрели на меня. Я пожала плечами.
          - Что, если мы бутылочку разопьем? Вдруг он рассердится, я в М. куплю и отдам,- пообещал Витек.- Ага, ну это мы ему оставим, вот возьмем печень трески, вкуснейшая вещь, обожаю… вот еще можно томатики венгерские на закусь.
          Я боялась поперхнуться потемкинским коньяком или подавиться этими томатиками, представив, как затвердевший их владелец лежит рядом с мертвой сосной.
          - Ешь, ешь, Лерка, не стесняйся,- подначивала меня Тамара.- Тебе же за эти коньяки-балыки отрабатывать, ты уж старайся, послаще подмахивай за дорогое угощенье!..