Москве на сегодня проживает около четырехсот тысяч чеченцев, подавляющее большинство которых составляют люди, покинувшие историческую родину из-за войны. Социально это по преимуществу люди интеллектуального труда. Среди них ученые, преподаватели вузов; студенты, которые хотят закончить учебу; родители, которые вывезли своих детей для продолжения учебы. Есть спортсмены, которые завоевывают для России золото и серебро на международных соревнованиях. Но отношение к чеченцам со стороны властей по всей стране, и в Москве в частности, вне зависимости от рода их деятельности, как правило, предвзятое. Приведу некоторые примеры.
          Салман Ясаев 1957 г.р. с 1981 года работал в 27 отделении милиции г. Москвы. Имеет медаль "За 10 лет безупречной службы" и орден "За личное мужество". В 90-м году окончил Московский коммерческий институт. В январе 95-го года, когда на территории Чечни в первый раз началась война, Ясаев был уволен с работы с формулировкой "за аморальное поведение, недостойное работника милиции в быту", хотя ничего недостойного не совершал никогда. Начальник отдела кадров регионального управления, где числился Ясаев, сказал ему тогда: "Салман, я сам не знаю за что тебя, самого примерного, профессионального сотрудника уволить". Но сослуживцы объяснили Салману, что существует негласный приказ руководства ФСК (Федеральной службы контрразведки, так в тот момент называлась нынешняя ФСБ) о том, чтобы по мере возможности увольнять из правоохранительных органов лиц чеченской национальности. А заместитель начальника по хозяйственной части, будучи в нетрезвом состоянии, стал угрожать Ясаеву: кончилась ваша власть, сейчас мы будем убивать вас, чеченцев, ты теперь для нас - бандит. Сейчас Салман безработный, периодически его останавливает некогда родная милиция, проверяет документы, снимает отпечатки, хотя прописан он в Москве. Супруга и трое сыновей Салмана живут беженцами в Ингушетии. И уехать в Чечню он не может, на блок-постах придираются: за что тебя уволили, за то, что на вахабитов работаешь? А те, вахабиты, в свою очередь считают его засланным российскими спецслужбами.
          Марина Зурабова (имя и фамилия изменены), ученица 10-го класса одной из столичных школ, родилась и выросла в Москве. С 1994-го года, когда в СМИ началась активная античеченская пропаганда, а затем и первая война в Чечне, Марина постоянно терпит унижения и оскорбления со стороны некоторых учителей. Классная руководительница часто на уроках рассказывает, что чеченцы такие дикие, что у них нет никакой культуры, а русский язык они знают на 3 с минусом. Марина учится без троек, а по русскому языку у нее только лишь пятерки (кстати сказать, чеченским Марина не владеет). Называть свою фамилию, номер школы и фамилию классной руководительницы девочка отказалась. Говорит, что боится отчисления, а если отчислят, то не уверена, что в другой школе будет лучше, а учиться осталось один год. Но и вернувшись домой из школы, Марина не имеет возможности спокойно провести время и делать уроки. Ее мать Зоя Зурабова с 74-го года живет в коммунальной квартире по улице Дмитрия Ульянова. Зоя стояла в очереди на получение квартиры и в 90-м как мать-одиночка должна была получить ее. Когда настал момент сдачи жилья очередникам, местное управление жилищно-коммунального хозяйства вместо новой квартиры предложило ей ордер на вторую комнату в той коммуналке, в которой она проживает. Всю жизнь пьянствовавший сосед по квартире отсутствовал уже три года, дочь от своей школы отрывать тоже не хотелось, и Зоя согласилась на этот вариант. Но спустя несколько месяцев объявился пропавший сосед, и начались в жизни Зурабовых нескончаемые злоключения. Ордер у Зои решением районного суда аннулировали и вселили соседа в комнату. На все свои письма во всевозможные инстанции с просьбами разобраться в ситуации вот уже много лет Зоя получает дежурные ответы: "дело рассматривается". А за это время соседняя комната поменяла несколько хозяев. К несчастью Зои, ими, как правило, оказываются дамы средних лет, которые постоянно устраивают пьянки, гулянки и все прочее, что является атрибутами "развлекательных учреждений". Этой зимой комнату в очередной раз перепродали. Заселять новоявленную хозяйку силой прибыл не кто иной, как…участковый инспектор отделения милиции. Да-да, не имея на руках ни постановления о решении суда, ни ордера и никаких полномочий заниматься квартирным вопросом, участковый милиционер вызвал на помощь проживающих на той же лестничной площадке наркоманов и посоветовал им "спустить чеченку по лестнице". Те выкручивали ей руки, били по спине, а участковый инспектор попрекал "новую хозяйку" комнаты за нерешительность: "…если вы сейчас не зайдете и не займете свою комнату, я с вами сюда больше не приду".
          Пока Зоя бегала с жалобами в Гагаринский районный суд города Москвы, суд в ее отсутствие вынес решение в пользу покупательницы комнаты и заселил ее. Состояние, в котором пребывает Зоя - полное отчаяние и безысходность. "Десять лет - говорит она - надо мной измывались, гоняли по замкнутому кругу, и сегодня я оказалась отброшенной туда, откуда начинала свои мытарства".
          10 августа 2000 года Рустаму Умарову исполнялось 27 лет. С утра Рустам готовился отметить день рождения со своими друзьями. Однако день этот суждено было ему провести не в кругу друзей, а в следственном изоляторе. Чтобы помыть машину, Рустам поехал в гостинцу "Салют". Сдав автомобиль в мойку, он зашел в ресторан попить кофе. Спустя 10-15 минут после того, как он сел за стол в ресторан буквально залетели трое вооруженных людей в штатском, повалили его на пол, скрутили, надели наручники. Пока двое, как говорит Рустам, надевали на него наручники, третий засунул какой-то небольшой бумажный сверток в задний карман его брюк. Тут же другой вытащил сверток из кармана и раскрыл его, а там…- наркотическая смесь. Потом завели пожилую женщину в качестве понятой, и Рустаму было предъявлено обвинение в хранении наркотиков. Надо заметить, что официантка ресторана, спрятавшаяся за стойку бара, видела, как один из нападавших что-то подбросил в карман Рустама, но дать в суде показания в пользу Рустама побоялась, опасаясь за свою жизнь. На свободу Рустам вышел через четыре месяца, после того, как вся его родня собрала и заплатила десять тысяч долларов.
          Все приведенные выше примеры, увы, не единичны, они стали одной из черт жизни проживающих в Москве чеченцев.
          Отдельная тема - это как человеку с Северного Кавказа, гражданину России, будь-то чеченец, ингуш или дагестанец, поселиться в Москве хотя бы на неделю. Как для этого надо зарегистрироваться в милиции, как брать справку из домоуправления, как доказывать свою невиновность в милицейском криминальном управлении, как ждать своей очереди в паспортном столе.
          Совсем отдельная тема - это что происходит во время громких преступлений, которые имеют так называемый "кавказский след". Не найдя способа защитить граждан от преступников, и, не желая при этом расписаться в своей беспомощности, власти нагнетают истерику и в своих бюрократических и репрессивных мерах выходят не только за границы закона, но и элементарного здравого смысла.
          Как всякий очень большой город, Москва была и остается сильна своими интернациональными связями. Так было и сто, и двести лет назад, так остается и сейчас. Разрушать эти связи, создавать обстановку подозрительности и межнациональной неприязни - значит разрушать город.
          Мэр Москвы Лужков - коренной москвич. И он очень хорошо знает, что от деления на своих и чужих в городе всегда бывали только беды. А гостеприимство принесло Москве славу и много экономических преимуществ. Если руководители города Москвы (как и всей России) перестанут подменять понятия, то может быть, все жители Москвы станут лучше защищены, трагических событий станет меньше, а "виноватых народов" вообще не будет.