Юлия Минина Богатяновский мститель

городе Ростове-на-Дону много старых районов, много тихих тенистых улочек, таинственных двориков, витиеватых старинных особняков и усадеб. Все они хранят свою тайну, иногда хорошую и добрую, а иногда...
          На Богатяновке стоит дом. Несколько лет назад ему стукнуло сто пятьдесят лет, но кроме дворовых алкоголиков это значительное событие никто не отмечал. И не потому что забыли, а потому что просто не знали об этом. Тогда именинник нашёл способ отомстить людям ...
          19 июля 1999 года все ждали с напряжённой нетерпеливостью - много столетий назад Настрадамус предсказал конец света. Весь мир, словно улей перед дождём, взволнованно шумел и каждый рисовал в воображении свою картину светопреставления. Жители обиженного дома даже в страшном сне не могли представить, что в этот день их ждёт отдельный от всего мира конец света...
           Наташка изнемогала от жары. Солнце стояло в зените и накалило воздух до предела. Собака с кошкой, тоже практически без сознания, лежали вокруг неё на полу. Едкий запах гари и характерный оглушительный треск горящего шифера в мгновение заставил Наташу открыть глаза и прийти в состояние наивысшей бодрости. Огромные языки пламени "обедали" карнизами, гардиной и обоями. Наташка очнулась от огненного гипноза только минут через пять. В панике бросилась к телефону, набрала 01 и...- о, ужас - никто не подходит к телефону! Она оглянулась - собака у ног, кошка исчезла. В поисках любимицы Наташа потеряла полчаса - кошка забилась в дыру под ванной. И, почти задыхаясь от гари и слёз, схватив лишь паспорта родителей, она вылетела из квартиры...
           Сгорело почти всё. Пожарные приехали лишь через сорок минут, тушили огонь часа два, и, как только был сложен последний водяной шланг...полил сильнейший ливень. А в акте о пожаре в графе причины стоял прочерк...Через неделю приехали рабочие, чтобы спилить обгоревшие деревья вокруг пожарища. Некоторые веточки были ещё зелёные, попадали в кухню через воздушный квадрат, где раньше находилась крыша. Наталью взволновал этот пейзаж - что-то в нём было ностальгическое. Она взяла фотоаппарат и запечатлела несколько снимков. Через несколько дней плёнка из фотоаппарата исчезла. Как в воду канула...
           Конец лета и всю осень люди восстанавливали свои квартиры, делали ремонт. Наконец, настал декабрь, все с нетерпением ждали наступления нового года, чтобы встретить его в обновлённых чистых квартирах...
           19 декабря 1999 года. Наташа почувствовала неприятный и до боли знакомый запах гари. Сценарий был выучен наизусть - схватив документы и животных, она выскочила из горящего дома. В этот раз дело закончилось намного серьёзней - погиб человек, задохнулся. Празднование нового тысячелетия пришлось отложить на неопределённый срок. За следующий год жители вновь восстановили свои квартиры, но от суеверного страха перед мистическим числом девятнадцать не избавились. И правильно сделали...
           19 декабря 2000 года таинственный дом на Богатяновке разбудил своих жителей новой вспышкой своего гнева - часть дома пылала. Еле откачали хозяина одной из квартир. Новый год люди встречали в каком-то настороженном недоумении...
           За наступивший год среди жильцов Богатяновского мстителя один за другим умерли пять человек. Один из жильцов чуть не стал жертвой дерева, стоящего возле дома. Причём, это дерево, простоявшее там около двух веков, упало как тростинка - тихо и быстро, в ясное воскресенье, в шесть часов утра. Оно словно подстерегало жителя злополучного дома...
          Накануне 19 июля среди соседей ходил напряжённый шепоток, а по вечерам было слышно, как вздыхает старый дом на Богатяновке, хранящий какую-то страшную, одному ему известную тайну...

Богатяновская ведьма

          О богатяновской ведьме никто не знал. Вернее, знали её, но не как ведьму, а как тихую спившуюся старуху. Тем более, не знали, что когда-то баба Шура была красивой обаятельной девушкой Александрой, потопившей в своих синих глазах чуть ли не всех богатяновских парней. Не знали люди и того, что и синие глаза, и красота Александры не уберегли от смерти двух её сыновей, чем загнали её на пыльную обочину жизни...
           Не было у Александры никогда ни мужа, ни любимого человека, никого не было, кроме двух её мальчиков-погодков. Мать буквально дышала на них, и потому даже в дом никого не приводила.
           Так и жила семья, пока старший сын в пятнадцать лет не нашёл себе друзей-приятелей, которые показали ему, что такое "рай". Сын без отца, что ветер в поле. А мать ему была теперь не указ. Да и не жалел он её: всё нёс из дома туда, в адскую кассу, где настоящей платой была жизнь...
           А однажды осенним вечером Александра нашла сына в шкафу. Повешенного. Так и просидела сутки возле дитя своего. Глаза были сухи, а в голове одна-единственная мысль: "Не бывает такого, чтобы мать теряла ребёнка своего. Не бывает такого. Не бывает! Нет!".
           Похоронила старшего. Да так бы и осталась на могиле под колючим мелким осенним дождём. Но ведь младшего сына поднимать надо, как же он без матери-то, как же она без него. Ведь не бывает такого...
           ...Второй день валил снегопад, рыдала вьюга. Второй день Александра сидела на могиле, не отрываясь, смотрела на открытые детские лица своих сыновей, улыбавшихся ей с каменных портретов. Глаза её были неподвижны...Вот и этот, младшенький, разбился...на мотоцикле...Камаз какой-то...из-за угла...
           Тридцать лет протекло, прошелестело. Много жильцов сменилось в старом доме. А те, кто остался, уж и не помнили ничего... Бабу Шуру все девчонки Богатяновки знали с детства. Бегали к ней втихаря гадать. Гадала баба Шура за бутылку, денег не брала. Часто девчонки спрашивали: "Баб Шура, зачем вы водку-то пьёте?". Александра горько улыбалась: " Какая ж это водка? Это ж слёзы мои..."
           Гадала Александра профессионально, никогда не ошибалась. Девочки много раз ходили к ней, даже через годы... Нинка узнала о гадалке от подружек. Долго решала: идти-не идти. Страшновато: баба Шура могла и смерть предсказать, и несчастье всякое. Ничего не таила, ничего не теряла... Наконец, решилась Нинка идти. Вечером попросила у мамы денег, предупредила подруг, что завтра, мол, судьбу узнаю.
          Той же ночью видит Нина во сне бабу Шуру. Делает она пирожки, улыбается, угощает Нинку. А пирожки-то из плесени, из травы какой-то и гнили. Долго уговаривала, а Нинка ни в какую. Так и не взяла. Проснулась с неприятным ощущением тяжести на душе...
           Весь день валил снегопад, рыдала вьюга. Зимой быстро темнеет. К вечеру Нинка собралась с духом, в ближайшем ларьке купила бутылку водки. Зашла в тёмный подъезд старого дома, поднялась на последний этаж. Остановилась возле двери, но постучать всё не решалась. На лестнице раздались шаги - поднималась соседка. Увидела Нинку: "Отгадала уж своё баба Шура. Померла ночью. Иди, детка, иди."
           ...Нина стояла в подъезде, пока пальцы ног не заледенели окончательно. Потом она поставила бутылку в угол и растворилась в снегопаде...

Три сестры

          Старый двухэтажный дом на Богатяновке незаметно светится по вечерам зелёными окошками. В заброшенном дворике полно крапивы и разросшихся орехов. Из колонки бежит вечно ледяной ручеёк. Весь дом от основы до крыши прорезают три трещины. Никто не знает, что это не просто три трещины, а - три жизни. Жизни трёх сестёр, родившихся здесь сто лет назад...
           Татьяна, Наталья и Вера родились в один тихий сентябрьский день. Воспитывались в дружной семье и держались всегда вместе. И даже когда война отняла у них родителей, они сумели остаться вместе в своём доме. Вместе родились, вместе повзрослели, вместе состарились. Ни одна из сестёр так и не вышла замуж, ни у одной не было детей - это ещё больше сближало их. А под конец жизни сёстры почти перестали выходить из дома...
           Татьяна считалась старшей. Она всегда была весёлой, румяной и пухленькой. Весь дом, вся жизнь их была на её плечах.
          Татьяну это словно закаляло - она никогда не унывала и в руках у неё всё кипело. В молодости и парни за Таней увивались, и подруг было много, а жизнь вот семейная не сложилась. Не встретилась любовь - и всё!
           Наталья была совсем другой. Маленькая и хрупкая, она словно светилась какой-то необыкновенной аристократической аурой. Все её движения, манеры и неторопливый спокойный тон разговора завораживали. Наталья не умела ничего делать, да ей это и не нужно было - ей это было не к лицу. К лицу ей была гармония, которую она создавала в доме, в семье. Наташа была настоящей девушкой из высшего общества. Но, кто знает, может быть, в роду сестёр были дворяне и текла в их жилах голубая кровь?...
          Вера была самой загадочной из сестёр. Всегда молчаливая и задумчивая. Любимое место в доме для неё было у окна. Она могла сидеть там целый день, смотря, как падает снег, как кружатся осенние листья, как люди спешат на работу или по делам, как бежит куда-то жизнь, как мерцает лампочка под зелёным абажуром... О чём она думала? Что вспоминала?...
          Говорят, что когда выносили немногочисленные вещи, оставшиеся после сестёр, среди них нашли дневник Веры. Но что с ним сталось и что в нём было, никто и никогда уже не скажет...
           Сёстры прожили долгую жизнь и пережили друг друга ненадолго. Наталья умерла в девяносто один год от сердечного приступа. Люди потом шептались, что, всё-таки, она была истинной аристократкой, так как считается, что смерть от сердечной болезни - привилегия представителей высшего света.
          Через два года Вера просто заснула и не проснулась. Говорили, что она была святой. Ведь только святая достойна такой лёгкой и тихой смерти, так похожей на жизнь Веры.
           Татьяна пережила своих сестёр. Из-за преклонного возраста она не могла жить одна, и в один тихий сентябрьский день для неё закрылись двери родного дома и открылись двери дома для престарелых...
          Дом с тремя трещинами был пуст и тих. В открытые окна летели осенние листья, и последний луч заходящего солнца лёг на фотографию, висевшую на стене. На ней красовались три сестры, трое годовалых ангелочков в кружевных рубашечках... А теперь лишь он один, старый дом, трепетно хранит воспоминания о трёх сёстрах.
          Красивых, молодых. Живых...