Анна Колобова "Доктор наук, профессор, желает работать васей. Условия по договоренности…"

не с детства было жалко мучеников науки. Например, бедного Галилео Галилея заставили отречься от результатов собственных экспериментов - и совесть терзает, и для престижа науки вредно. Правда, великий итальянец позволил себе эффектную заключительную дерзость - все же пораспустили ученых отцы-инквизиторы.

          Но что Галилей! Тысячи современных российских ученых, в душе не менее принципиальных, чем Джордано Бруно, согласились бы перед началом рабочего дня приносить ежеутреннюю клятву в том, что Земля покоится на трех китах (слонах, черепахах или других животных - по усмотрению начальства). Страдали бы безмерно, но согласились, если бы дали им за это хоть немного денег на исследования и - пусть самую малость - на зарплату. Возможен и более специализированный вариант: математики предают анафеме Евклидову геометрию, физики - закон Ома, а химики недобрым словом поминают Д.И.Менделеева с его законом сохранения материи, который, будь он неладен, как раз и мешает появиться из ничего средствам на финансирование науки. Странный какой-то закон, только в одну сторону работает: ведь исходя из него же, эти самые средства не должны были никуда исчезать, а вот поди ж ты...
          Собственно, наши научные работники и в доперестроечные времена никогда не были избалованы материальным достатком (не будем касаться маститых профессоров и академиков). От 110-120 постепенно дорастали до 170-180 (далее - как повезет), от младшего научного - до старшего. Кандидатская - обязательно, докторская - как жизнь сложится. В общем, любому зеленому первокурснику было ясно, что светит впереди.
          Но многоэтажные корпуса НИИ, такие прочные на вид, оказались неус-тойчивыми. Ветры перестройки посрывали с них крыши, а после первых же подземных толчков грядущих перемен с них посыпались лозунги "Слава советской науке" вперемешку со штукатуркой. Как ведут себя люди в таких случаях - знает любой психолог. Типы поведенческих реакций в экстремальных ситуациях достаточно описаны в литературе.
          Одна группа сотрудников бросилась к выходу с криками "Спасайся, кто может!", вынося на своих плечах наиболее ценную аппаратуру. Другие спрятались в укромных местечках, зажмурившись и закрыв головы руками. Сдается мне, что сидят они до сих пор, вздрагивая от резких шумов и укрываясь за самодельными фанерными загородочками. Третьи - фанатики находятся всюду - бросились спасать гибнущие здания, поддерживая их собственными плечами, закрывая собой полуразбитые синхрофазотроны и силясь возродить в них жизнь. Судьба фанатиков всегда печальна, но если бы не они, быть может, нас окружали бы одни руины…
          А четвертые… Эти оперативно открыли торговую палатку, в которой продавались за полцены подремонтированные двери, окна, стройматериалы б/у, радиолампы, старые осциллографы и белые крысы, предназначавшиеся для научных экспериментов. Впрочем, среди этих четвертых мало было своих, институтских, похоже, что набежали они с окрестных улиц.
          При всей разнице этих способов выживания в них было нечто общее: все вели себя так, как будто переживали временное стихийное бедствие. По свидетельству очевидцев и соучастников, только году к 93-му стало ясно, что это по меньшей мере очень надолго.
          А поначалу первых смельчаков, рискнувших отправиться в самостоятель-ное плавание под флагом кооператива или млого предприятия, приветствовали выразительным покручиванием пальца у виска. Оптимисты предрекали: все отберут. Пессимисты каркали: посадят. Наиболее здравомыслящие считали, что всех посадят и все отберут.
          Но трудности экономического и юридического порядка оказались отнюдь не единственными на пути отважных первопроходцев (это именно они первыми успели выскочить из рушащегося здания и спасти ценные приборы). Конечно, те, кто сознательно поменял теоретическую физику на практическую торговлю, понимали, какой резкий поворот им предстоит. Вместо лабораторного халата - грязный фартук продавца, вместо изящной логики математических формул - сюрная арифметика бартера и черной налички, где дважды два по договоренно-сти с клиентом может равняться бесконечности, иррациональному или мнимому числу. Как это ни грустно, но с наукой придется покончить, если хочешь прокормить семью. Думаю, тем, кто это осознал сразу, было легче.
          Труднее было тем, кто питал научно-романтические иллюзии и хотел реализовать свои честолюбивые мечты пусть даже в мире стихийного рынка. Как много малых предприятий гордо вписывало в свое название слова "научное", "научно-производственное". Да, рынок, да, торговля, но ведь мы ученые, черт возьми! Будет продавать свои мозги, свои идеи, свои разработки (кажется, именно тогда вошло в моду словечко "ноу-хау")! Такие альянсы возникали сплошь и рядом на основе компаний друзей-однокурсников, что само по себе, казалось бы, исключало любые трения. Ну а финансовые конфликты - никогда же не было разногласий, кому сегодня платить за пиво!
          Много интересного выяснилось в процессе. Во-первых, не слишком афишируемое на первых порах слово "торговля" подчистую съело не только "науку", но и "производство". Оказалось, что реальные дивиденды приносит она и только она, проклятая. Производство, в лучшем случае, имеет нулевой баланс, ну, а что касается науки… Пока интеллигентный зам по научной деятельности ломал голову, почему клиенты не становятся в очередь за новейшими разработками, разрекламированными по всем правилам маркетинга (никто толком не знал, что это такое, но верили: штука убойная), в соседней комнате разрывался телефон. Неопределенного вида мужичонка вел по нему нескончаемые переговоры о трубах, колготках, кабеле, марках цемента и прочих вещах, к науке, по выражению Кисы Воробьянинова, отношения не имеющих, но только благодаря перепродаже которых чахлый научный сектор мог вести свое призрачное существование. Очень кстати пришлось на очередной летучке грубое, но точное выражение из письма общего приятеля, недавно свалившего в Штаты, "завмаг он везде завмаг, а профессор - везде дерьмо".
          Но это "считать мы стали раны". Когда ж подошло время "товарищей считать"…
          Вопрос этот больной, и, наверное, очень многие из тех, кто пускался в опасное рыночное плавание со старыми друзьями, так и не могут понять, почему же именно его друзья так подло его подставили. А ведь за пиво всегда платили исправно, даже спорили: нет, моя сегодня очередь… По-видимому, и этот вопрос к науке, о которой мы сегодня рассуждаем, не имеет отношения. Поэтому оставим его в стороне и вернемся к полуразрушенному зданию, где осталось еще немало любопытных личностей.
          Если вы помните, немалое количество людей решило никуда не двигаться из пострадавшего НИИ. Да многим из них, собственно, и двигаться было некуда. Возраст - предпенсионный, пол - преимущественно женский, навыки - стабильные, способность к обучению и переквалификации - чрезвычайно ограниченная, перспективы трудоустройства - нулевые. Довольно быстро выяснилось, что работы никто особенно не требует - был бы вовремя сдан отчет. Да и то сказать: а на чем работать? Старая аппаратура пришла в негодность, а на какие, извините, шиши покупать новую? Тут еще один деликатный вопрос возник: а на какие опять-таки шиши платить зарплату? Финансирование-то к этому моменту урезали, как выражалась кэрроловская Алиса, "до ниже пола". Но главное, как утверждает всеведущая реклама, это подход к людям: "С завтрашнего дня будете работать без зарплаты!" - "Ну что ж, надо, так надо. Знаете, наш начальник - такой умница!"
          Может быть, это легкое преувеличение. Но назвать зарплатой 400 рублей, которые получает старший научный сотрудник, кандидат наук, язык не поворачивается. Так если бы всем по 400! Большое распространение получила сейчас практика выплаты 1/4 и, кажется, даже 1/8 ставки. Говорю, кажется, потому что люди сами не всегда могут сообразить, как получилась выплачивае-мая им сумма в 100 рублей. Говорят, бывает и 30, но здесь, видимо, действуют уже законы микромира.
          Напрашивается законный вопрос: как же они это терпят? Ну, что касается предпенсионных женщин, то, во-первых, куда ж им деваться? А во-вторых, какие-то левые приработки все же иногда перепадают. Когда-никогда свалится какой-нибудь грант (раньше были только соросовские, теперь их иногда выделяет РФФИ - Российский фонд фундаментальных исследований. Суммы, правда, не Бог весть какие). Да и привыкли уже…
          Но есть среди оставшихся совершенно иные люди. Это они чаще всего получают самые смешные суммы в 100 и меньше рублей. Это, простите за высокопарный слог, истинные рыцари науки, которые просто не могут без нее существовать. Как и она без них. Это они, фанатики, держали рушащиеся потолки, подобно Атлантам. Конечно, у них у всех есть основное место работы, чаще всего с их научной специальностью не связанное; многие из них - обеспеченные люди. А науку они называют своим хобби, хотя, на мой взгляд, это пошловатое слово здесь мало уместно. Снимите шляпы, Николай Коперник и Джордано Бруно! Потеснитесь и дайте им место в вашем славном ряду.
          Но зачем они вообще сюда приходят? Не за тридцаткой же в месяц! Нет, конечно. Просто, подписывая письмо коллеге (тем более, зарубежному) не могут же они написать: "Искренне Ваш, Николай Петров, сантехник-частник, эсквайр". Вот то практически единственное, что дает им родной институт: статус. Ведь, читая подпись "ведущий научный сотрудник Института Всего На Свете, заведующий Лабораторией Неразрешимых проблем и прочая, и прочая, и прочая…", коллега, особенно зарубежный, вряд ли догадается, что Институт при смерти, а Лаборатория давно существует только на бумаге. Да и догадается - невелика беда. Этот невинный обман необходим: в науке, как и в других областях, на равных общаются только с равными.
          Особенно чувствителен вопрос статуса для тех, кого нынче прозвали "зарубежниками". Это когорта максимально дееспособных ученых, которые давно поняли, что собственному государству наплевать и на них самих, и на их исследования. Другим же государствам на них наплевать в равной степени, но там есть люди, заинтересованные в том, чтобы приобрести высококачественный научный товар по недорогой цене. Я не говорю здесь о тех, кто уехал за кордон навсегда, они - отрезанный ломоть (я не осуждаю их, Боже упаси, но они творят теперь славу европейской или американской науки, а посему к нашей теме не имеют отношения). Еще недавно координатором связей Запада с русскими учеными был прежде всего Джордж Сорос. Но после малопонятной истории с обвинением его в связях с ЦРУ (оставим это без комментариев), он сосредоточил свои усилия в гуманитарных областях. Поэтому "зарубежники" ищут контакты через Интернет, знакомятся на конференциях и т.д. А приобретя контакты, можно получить приглашение (оплаченное) на конференцию за рубеж, предложение прочесть курс лекций. Творческий потенциал российских ученых за рубежом ценится высоко - именно творческий потенциал, то есть способность генерировать и развивать идеи. И поэтому нередко воплощается в жизнь такая схема (записано по рассказу соучастника): "Сидит в своем университете Джон. Денег ему на исследования отпущено валом. А идей нет, что исследовать не знает. И тогда он зовет из России Васю: "Вася, приезжай, кинь идейку, мы тебе заплатим". Вася с удовольствием приезжает, и в результате рождаются ценные совместные исследования. Ты спрашиваешь, кем я сейчас работаю? Так вот я работаю Васей".
          Устроиться Васей - мечта многих и многих безработных ученых. Их не смущает, что Вася, будучи мозговым центром проекта, получает много меньше Джона. Сумма, обидная для американца или немца, для россиянина является фантастически высокой. Пожив несколько месяцев за границей, он обеспечивает себе и своей семье несколько месяцев безбедной жизни в России. А дальше, как в одноименном рассказе О.Генри: "На помощь, друг!" И Вася спешит на помощь…
          Удивительно то, что из года в год в вузы приходят все новые абитуриен-ты. Они становятся студентами и пять-шесть лет вкалывают для того, чтобы… А, собственно, для чего?
           Нет, естественно, если за них подумали умные родители и они получают, скажем, юридическое или иное престижное образование, ему самому думать не столь обязательно. А вот, если они не подумали… Или, подумали, но ничем более материальным эти раздумья не подкрепили…
          И вот схлестнулись во мне Принципиальная Воспитательница, Любящая Мать и Просто Здравомыслящая Личность. Смотрят они все трое, как мой сын - первокурсник биофака - согнулся над конспектами, и каждая лезет высказаться:
          - Ты должен все силы и время отдавать учебе! Сейчас закладывается фундамент твоего образования, определяется, насколько знающим специалистом ты будешь! От того, как ты сдашь этот экзамен, зависит…
          Это Принципиальная воспитательница рвется в бой. Но я вовремя заты-каю ей рот. Мой сын прекрасно может дать сдачи этой особе ее же оружием:
          - Ни фига от этого экзамена не зависит. Даже стипендия. Ты же прекрасно знаешь, что ее дают только круглым отличникам, инвалидам и круглым сиротам. Какой вариант тебе больше нравится? А работать по специальности мне все равно не светит! А если я все силы буду отдавать учебе, как я буду зарабатывать себе хотя бы на карманные деньги? А когда я буду заниматься музыкой и встречаться с девушками?
          И тогда Любящая Мать переглянулись со Здравомыслящей Личностью, и они сказали хором:
          - Сын мой! Тебе нужно получить высшее образование, пока это хоть где-то возможно сделать бесплатно. Это даст тебе умение работать с литературой, умение логически мыслить, круг знакомых и диплом, который по сути не нужен никому, но без которого тебя не возьмут работать никуда. Это избавит тебя лет на пять-шесть от контактов с военкоматом. Конечно, в армию ты в любом случае пойдешь не иначе, как через мой труп, но все же не хотелось бы таких эксцессов.
          Ты выбрал специальность, которая не даст тебе хорошо оплачиваемой работы. Так получай кайф, разбираясь в своих покрытосеменных и беспозвоноч-ных, нянчи своих тарантулов и обнимайся с рептилиями. И с девушками тоже. А потом - ты хотел бы работать в науке. Но в развитии нашей науки возможны только два варианта. Помнишь старый анекдот? Первый вариант реалистический: прилетят инопланетяне и решат все наши проблемы. Второй - фантастический: инопланетяне не прилетят, и мы решим все проблемы сами.