Охота [С.Лем]

Станислав Лем

Охота
(перевод с польского Василия Молякова)

Начало

коло шестнадцати часов Пиркс сидел в башенке большого гусеничного транспортёра, подбрасываемый его резкими толчками, одетый в полный скафандр, на коленях - готовый к надеванию шлем, а на груди косо оттягивал ремень тяжёлый лазер, приклад которого молотил его немилосердно. В левой руке у него был микрофон, а правой он поворачивал перископ, наблюдая растянутую в длину цепь других транспортёров, которые словно лодки колыхались на каменистых просторах Моря Спокойствия. Это пустынное “море” сияло солнечным блеском, голое от одного чёрного горизонта до другого. Пиркс принимал и передавал донесения, разговаривал с Луной I, с командирами других машин, с пилотами кораблей разведки, микроскопические огоньки двигателей которых время от времени появлялись среди звёзд на чёрном небе, и при всём этом не мог отделаться от ощущения, что это все таки запутанный и глупый сон.
          События развивались всё стремительнее. Не только ему одному казалось, что руководство стройкой поддалось чему-то вроде паники, что в конце концов мог сделать какой-то автомат-полудурок, даже вооружённый лазером? Поэтому, когда после второго совещания “на высшем уровне”, как раз в полдень, начали говорить об обращении в ООН, по крайней мере, с Совет Безопасности, за “специальными санкциями”, за разрешением на доставку артиллерии ( а ещё лучше - ракетных миномётов), а то и атомных снарядов - он запротестовал вместе с другими, говоря, что таким способом, прежде чем что-то навоюют, они основательно насмешат всю Землю. Тем более, ясно было, что подробного решения международного органа необходимо было дожидаться, по крайней мере, несколько дней, если не недель, а тем временем “робот-псих” мог забиться бог знает куда, и, забившегося в недоступные трещины лунной поверхности, его бы не достали даже со всеми вместе взятыми пушками. Поэтому действовать следовало решительно и быстро. Тем временем выяснилось, что самой большой помехой будет проблема связи, которая всегда была болячкой лунных экспедиций. К тому времени существовало уже около трёх тысяч патентов, долженствующих эту связь усовершенствовать - от сейсмического телеграфа (с использованием микровзрывов в качестве сигналов) до “троянских” стационарных спутников. Эти спутники разместили на орбитах ещё в прошлом году, что однако не улучшило существующей ситуации. Практически проблема была решена с помощью ультракоротких передатчиков, размещённых на мачтах. Это очень напоминало земные радиорелейные линии предспутниковой эпохи телевидения. Это было даже надёжнее спутниковой связи, так как инженеры всё ещё ломали себе головы над тем, как сделать орбитальные передатчики независимыми от “солнечного ветра”. Каждый скачок солнечной активности и порождаемые ею “солнечные бури” электрически заряженных частиц высоких энергий, которые прошивали пространство, тут же вызывал помехи, затрудняющие поддерживание постоянной связи в течение нескольких часов, а то и суток. И как раз сейчас “задувал” один из таких солнечных тайфунов, поэтому вести между Луной I и стройкой шли по линии наземных передатчиков, и успех операции “Сэтавр” зависел от того - в значительной по крайней мере степени - не придёт ли в голову “бунтовщику” охота уничтожить решётчатые мачты, сорок пять из которых стояли в пустыне, отделяющей Луну-город и космодром от района строительства. Естественно, предполагали, что автомат и дальше будет безумствовать в тех же окрестностях. Тем более - он имел абсолютную свободу маневра, не требуя ни топлива, ни кислорода, ни сна и отдыха, такой самодостаточный, что не один из инженеров только сейчас до последней точки понял, что собственными руками они создали такую отличную машину, что дальнейших её поступков никто не мог предсказать. Тем более, что ещё продолжались начатые с рассветом прямые переговоры Земля-Луна между руководством акции и фирмой “Cibertronix” со штабом проектировщиков Сэтавра, но пока не узнали от них ничего такого, чего бы не сказал уже маленький доктор Мак Корк. Одни только профаны всё ещё склоняли специалистов к тому, чтобы с помощью какой-нибудь мощной вычислительной машины спрогнозировать тактику автомата. Обладал ли он разумом? В какой-то степени да, по-своему! Эта “излишняя” в данную минуту и очень докучающая “сообразительность” машины злила многих участников операции - они просто не понимали, какого чёрта инженеры наделили машину, предназначенную для горных работ, такой свободой и автономностью поведения? Мак Корк спокойно объяснял им, что “излишек” интеллекта на современном этапе технического прогресса есть не чем иным, как своебразным запасом мощности, которым обладают все обычные машины и двигатели. Это аварийный резерв, призванный повысить безопасность и надёжность работы, поскольку невозможно заранее предусмотреть всех ситуаций, в которых может оказаться машина, будь она энергетической или информационной. О том же, что может предпринять Сэтавр, никто не имел ни малейшего понятия. Конечно, специалисты даже с Земли присылали одно за одним свои соображения на этот счёт, беда было только в том, что все они отличались друг от друга с точностью до наоборот. Одни полагали, что Сэтавр будет стремится уничтожать исключительно объекты искусственного происхождения, например, мачты передатчиков или линий высокого напряжения. Другие же утверждали, что он будет стремится поразить всё, что только ни попадётся ему на глаза, будь то лунная скала или транспортёр с людьми. Первые придерживались того мнения, что необходимо атаковать его немедленно, вторые были сторонниками выжидательной тактики. Обе стороны сходились лишь в одном - необходимо контролировать его перемещения.
          Поэтому лунная флотилия в количестве двенадцати малых единиц с самого утра патрулировала Море Спокойствия и безостановочно пересылала свои доклады группе, обороняющей район стройки, которая в свою очередь поддерживала постоянную связь с руководством космодрома. Нелегко было обнаружить Сэтавра, кусок металла в просторах каменной пустыни, изобилующей полями осыпей, полузасыпанными песком трещинами и покрытой оспинами небольших кратеров. Ладно, если бы все эти доклады были только отрицательными! Но патрульные экипажи уже неоднократно поднимали тревогу своими донесениями о том, что обнаружили “сумасшедшего”, после чего оказывалось, что это был очередной необыкновенной формы камень или кусок лавы, искрящийся в солнечном свете, и даже использование локаторов вместе с ферроиндукционными датчиками практически не помогало, потому что ещё с времён первоначального освоения Луны в её скалистых пустынях осталось великое множество металлических контейнеров, стреляных гильз от ракетниц и обрезков жести, которые становились причиной всё новых и новых тревог. Это настолько раздражало, что руководство уже горело желанием, чтобы Сэтавр атаковал наконец какой-либо объект, чтобы засечь его местоположение, однако в последний раз тот дал о себе знать девять часов тому назад, атаковав малый транспортёр дежурного экипажа электриков, и с тех пор как сквозь землю провалился, если это выражение применимо к лунному грунту. Однако все соглашались на том, что ждать больше нельзя, тем более что стройка ждала возобновления подачи электроэнергии, и операция на площади около девяти тысяч квадратных километров заключалась в прочёсывании всей этой площади двумя волнами машин, направляющихся друг к другу с разных сторон, то есть с юга и с севера. От стройки шла одна цепь машин под руководством главного технолога Стшибра, а от космодрома Луны - другая, и именно в ней в роли координатора действий обеих сторон при командире, которым был командор-навигатор Плейдар, ехал Пиркс. Он отлично понимал, что в любую минуту они могут проехать мимо Сэтавра, всё равно - укрывшегося ли в одной из тектонических трещин или слегка присыпанного лунным песком, и даже не заметить его. Мак Корк, ехавший вместе с ним в качестве “советника-интелектроника”, был того же мнения.
          Транспортёр страшно бросало, потому что они ехали со скоростью, от которой, как им спокойно объяснил водитель, “спустя какое-то время вытекают глаза”. Находились в восточном секторе Моря Спокойствия, и от района, в котором скорее всего мог находиться Сэтавр, их отделял неполный час езды. После пересечения этой условной границы все должны были надеть гермошлемы, чтобы - в случае неожиданного попадания и утраты герметичности - сразу покинуть машину.
          Транспортер переоборудовали в боевую машину, потому что механики смонтировали на его округлой башенке горный лазер большой мощности, но вот с точностью его стрельбы дела обстояли плохо. Пиркс полагал её абсолютно иллюзорной, тем более в сравнении с Сэтавром. У того прицел был автоматический, поскольку его фотоэлектрические “глаза” были сопряжены с лазером, и он мог сразу поражать объект, находящийся в центре его поля зрения. У них же был какой-то допотопный прицел, скорее всего - переделанный из оптического космонавтского дальномера, который они испытали следующим образом: перед тем как отправиться из Луны I, немного постреляли в скалы на горизонте. Скалы были довольно большие, дистанция не больше мили, по попасть в них удалось только с четвёртого раза. И здесь ещё раз проявили себя условия Луны, потому что лазерный луч можно увидеть в виде ослепительной полосы только в какой-то рассеивающей среде, например, в атмосфере Земли. В пустоте же пучок света, даже довольно большой мощности, не виден до тех пор, пока не наткнётся на какое-то материальное препятствие. Поэтому на Земле можно стрелять из лазера точно так же, как стреляют трассирующими боеприпасами, просто подводя видимую линию их полёта к цели. Без прицела на Луне лазер практически бесполезен. Пиркс не скрывал этого перед Мак Корком, когда до границы возможной опасности оставались едва две минуты хода.
          - Я не думал об этом, - сказал инженер. Потом добавил усмехнувшись. - А зачем вы мне это говорите?
          - А чтобы у вас не было иллюзий на этот счёт, - ответил Пиркс, не отрывая глаз от окуляров перископа. Хоть они и были снабжены подушечками из губчатой резины, он чувствовал, что спустя некоторое время (если, разумеется, выберется живым из этой истории) будет ходить с синяками под глазами. - А также затем, чтобы сказать, зачем мы везём весь этот хлам сзади.
          - Те баллоны? - спросил Мак Корк. Я видел, как вы из забирали со склада. Что в них?
          - Аммиак, хлор и какие-то там углеводороды, - ответил Пиркс. - Думаю, что пригодятся.
          - Дымо-газовая завеса? - предположил инженер.
          - Нет, просто я думал о каком-нибудь способе прицеливания. Раз нет атмосферы, её необходимо создать, хотя бы временно...
          - Боюсь, что для этого не будет времени...
          - Может и не будет... Я взял это на всякий случай. Против сумасшедшего и тактику надо применять сумасшедшую.
          Они замолчали, потому что транспортёром стало бросать как футбольным мячом: амортизаторы гудели и пищали так, словно в любую минуту масло в них вот-вот закипит. Как раз преодолевали усеянный остроконечными камнями склон. Противоположный склон сиял белизной лунной пемзы.
          - Знаете, чего я боюсь больше всего? - проговорил Пиркс, когда транспортёр стало подбрасывать немного меньше. Он стал на удивление разговорчивым. - Не Сэтавра. Вовсе нет... Тех транспортёров со стройки - если хоть один их них примет нас за Сэтавра и начнёт палить из лазера, будет весело...
          - Я смотрю - вы всё предвидели, - буркнул инженер. Кадет, сидящий рядом с радистом, перегнулся через спинку своего кресла и протянул Пирксу неразборчиво записанную радиограмму: “Вышли в опасный район около двадцатого передатчика пока ничего точка Стшибр точка конец”, - громко прочитал Пиркс. - Ну, теперь и нам скоро шлемы надевать...
          Машина немного замедлила свой ход, всползая на склон. Пиркс обратил внимание, что уже не видит своего соседа слева - только правый траснспортёр двигался темным пятном верх по склону. Он приказал вызвать левую машину по радио, но ответа не было.
          - Начинаем рассыпаться, - спокойно произнёс он. - Именно так я это себе и представлял. Нельзя ли поднять антенну выше? Нет? Тогда трудновато.
          Они были уже на вершине плавного холма. Из-за горизонта, отстоящий без малого не двести километров, высунулся пилой освещённого солнцем хребта кратер Торричелли, резко рисуясь на фоне чёрного неба. У них за спиной осталась почти вся равнина Моря Спокойствия. Стали появляться глубокие тектонические разломы, из-под песка поднимались кое-где застывшие магматические плиты, через которые транспортёр перебирался с трудом, сначала поднимаясь на них, как лодка на волну, а затем тяжело падая вниз, словно бы стремясь разбить себе лоб или свернуть шею в неведомых глубинах. Пиркс увидел мачту очередного передатчика, краем глаза глянул на прижатый к колену планшет под целлулоидной пластинкой и приказал всем надеть шлемы. Теперь они могли общаться только через внутренний телефон. В шлеме казалось, что транспортер трясёт ещё больше, так как голова летала внутри как ядро ореха а пустой скорлупке. Когда, съезжая со склона, оказались ниже, пила Торричелли исчезла из поля зрения, закрытая ближайшими возвышенностями. Одновременно пропал и правый сосед. Ещё несколько минут они слышали его радиовызовы, потом их исказили отражения волн от каменных плит и наступило так называемое “полное радиомолчание”. Имея на голове шлем, смотреть в перископ было очень неудобно, Пирксу казалось, что либо он разобьет стекло в шлеме, либо раздавит окуляры. Он делал все возможное, чтобы постоянно видеть окружающую обстановку, наблюдая качающиеся перед глазами в такт броскам машины каменистые поля, усеянные большим скальными обломками. От постоянного мелькания чёрных как смола теней и ослепляющих поверхностей освещённых солнцем камней рябило в глазах. Вдруг небольшой оранжевый огонёк появился во мраке далёкого неба, мигнул, съёжился и исчез. Второй блеск, несколько сильнее первого. Пиркс крикнул:
          - Внимание всем! Вижу какой-то взрыв! - и в спешке вертел ручкой перископа, считывая азимут с гравированной на стекле прозрачной шкалы.
          - Меняем курс! - проревел он. - Сорок семь точка восемь. Полной тягой вперед!
          Собственно, форма, в которую были облечены слова команды, более уместна была на борту космического корабля, но водитель понял сразу. Плиты брони и все соединения транспортёра лихорадочно завибрировали, и, развернувшись почти на месте, машина рванулась вперёд. Пиркс привстал на сидении, потому что броски машины отрывали его от окуляра . Опять блеснуло - на этот раз красно-фиолетовым веерообразным огнём. Но источник этих взрывов был невидим, оставаясь за хребтом, на который они взбирались.
          - Внимание всем! - сказал Пиркс. - Приготовить личные лазеры! Доктор Мак Корк - к люку! Если прикажу или в случае попадания - тут же открыть!. Сбросить скорость!...
          Возвышенность, на которую взбиралась машина, вынырнула из пустыни, как колено какого-нибудь лунного существа, наполовину засыпанноя песком. Скала же и в самом деле напоминала своей гладкостью отполированный скелет или огромный череп. Пиркс приказал въехать на вершину. Гусеницы заскрежетали так, как будто скребли по стеклу.
          - Стоп! - крикнул Пиркс. Транспортёр, оставленный вдруг, припал носом к камням, амортизаторы простонали в последнем усилии и замерли.
          Пиркс осматривал неглубокую котловину, которую с двух сторон обнимали расходящимися лучами старые магматические потоки. Две трети обширной впадины лежали, искрясь под солнцем, остальное находилось в непроницаемой абсолютной черноте. В этом чёрном бархате, светился как необыкновенный драгоценный камень рубиновым светом догорающий остов какой-то машины. Только водитель видел её вместе с Пирксом, потому что броневые крышки на окнах были опущены. Пиркс, честно говоря, даже не знал, что ему делать. Это какой-то транспортёр, подумал он. Где у него перед? С южной стороны? Значит, он должен быть со строительства. Но кто в него угодил? Сэтавр? В таком случае я стою здесь на виду у всего света, как дурак - надо укрыться. А где все остальные - и мои, и те?
          - Есть! - крикнул радиотелеграфист. Он переключил радиостанцию на внутреннюю сеть, так чтобы все могли слышать в своих шлемах сигналы.
          - Осе-портативный отвал! Стена инкапсулирована - повтор на обратном пути излишен - подход по азимуту - метаморфные изменения крупных кристаллов... - звучал в наушниках Пиркса голос, произносящий слова отчётливо, но монотонно и без всяких интонаций.
          - Это он! - крикнул. - Сэтавр! Эй, радио! Пеленговать, быстро пеленговать! Прошу дать пеленг! Ну, чтоб вас черти взяли! Пока ещё он передаёт! - он кричал так, что его самого оглушил собственный крик, усиленный замкнутым пространством шлема. Не дожидаясь, пока очнётся радист, он подскочил, согнувшись под купол башенки, схватился за двойные рукоятки тяжелого лазера и стал поворачивать его вместе с башней, нагнувшись к прицелу. Тем временем в шлемах слышался этот низкий, даже чуть печальный, ровный голос:
          - Сильная двухокисная вискозная недопигментация - безоболочечные сегменты в отстутсвие повторных седловидных интрузий, - и это бессмысленная болтовня начала затихать.
          - Что там с пеленгом, мать вашу?!!
          Пиркс, не отрывая глаз от прицела, услышал непонятный шум - это доктор Мак Корк рванулся вперёд, оттолкнул радиста, что-то там копошилось...
          Вдруг он услышал в наушниках спокойный голос кибернетика:
          - Азимут 39,9... 40,0... 40,1... 40,2...
          Он же двигается! - понял Пиркс. Башню нужно было поворачивать быстро, и Пиркс так налёг на неё, вращая ручками, что чуть плечо чуть не выскочило у него из сустава. Цифры медленно перемещались. Красная линия перескочила сорок.
          Вдруг голос Сэтавра свернулся в протяжный писк и умолк. В ту же самую секунду Пиркс надавил спуск, и в полукилометре впереди и ниже , на самой границе света и тени, камни блеснули огнём ярче солнца.
          Держать рукоятки было очень неудобно сквозь толстые рукавицы. Пламя ярче солнечного, вонзалось в темноту на дне котловины, в нескольких десятках метров от догорающего остова, остановилось и, разбрызгивающей хлопья огня линией врезaлось дальше, дважды выстрелив пучками искр. В наушниках что-то булькало. Пиркс, не обращая внимания на это, лупил дальше линией наитончайшего, наистрашнейшего огня, пока она не разлетелась на тысячи рикошетов о какую-то каменную башню. В глазах заколыхались красные круги, но сквозь их колыхание он заметил слепящий голубой глаз, тоньше кончика иглы, который вдруг открылся на самом дне темноты, не там, куда он стрелял - прежде чем он сумел пошевелить рукоятками лазера, чтобы передвинуть его вместе с башней, скала перед самым носом машины взорвалась жидким солнцем!
          - Полный назад! - крикнул он, машинально сгибая ноги, отчего перестал что-либо видеть, но он и так ничего не видел кроме этих красных, медленно колыхающихся кругов, которые меняли цвет, переходя к чёрному и золотому.
          Двигатель загрохотал, их швырнуло так, что Пиркс слетел на самый низ и вперёд, под колени кадета и радиста. Все баллоны, которые они везли на броне, хоть и были хорошо закреплены, пронзительно зазвенели. Машина летела задним ходом, что-то страшно треснуло под гусеницами, их развернуло, бросило в другую сторону, на какое-то мгновение показалось, что транспортёр уже начинает переворачиваться... Водитель, отчаянно газанув, нажав на тормоза и сцепление, как-то справился с этим бешеным скольжением, машину пронизала долгая дрожь, и она остановилась.
          - Как герметичность!? - крикнул Пиркс, поднимаясь с пола. Хорошо, что покрыт резиной, успел подумать он.
          - Есть!
          - Ну, это было совсем рядышком, - проговорил он совсем другим голосом, поднимаясь с пола и распрямляя позвоночник. И не без сожаления добавил. - Ещё какие-то две сотни больше влево - и я бы его достал!...
          Мак Корк возвращался на своё место.
          - Спасибо, доктор! - сказал ему Пиркс от перископа. - Водитель, нужно съехать вниз по нашему следу, по тому, которым въезжали наверх. Там есть такие две небольшие скалы, что-то вроде ворот - вот, вот. Они! Нужно въехать в тень между ними и остановиться.
          Транспортёр медленно, словно с превеликой осторожностью, вошёл в промежуток между частично засыпанными песком скалами и застыл в их тени, которая сделала его невидимым.
          - Отлично! - почти весело сказал Пиркс. - Теперь мне потребуются двое для небольшой разведки...
          Мак Корк подал голос одновременно с кадетом.
          - Хорошо! Внимание, вам! - обратился он к остальным. - Оставайтесь здесь. Не двигайтесь с места, даже если бы Сэтавр вышел прямо на вас - сидите тихо. Ну, если уж он вздумает забраться на транспортёр, тогда можете обороняться - у вас есть лазер, но это маловероятно... Вы, - обратился он к водителю, - поможете вот этому молодому человеку снять с брони баллоны с газом, а вы - это касалось уже радиотелеграфиста - будете вызывать Луну, космодром, строительство, патрульные корабли, всех, кто отзовётся, и скажете, что он уничтожил транспортёр, похоже - строительный, и что трое из нас пошли на него поохотиться. Чтобы никто не совался туда с лазерами, не стрелял вслепую и так далее... А теперь пошли...
          Поскольку каждый из их мог взять только по одному баллону, захватили четыре штуки. Пиркс провёл товарищей не на вершину “черепа”, а чуть дальше, где виднелось ведущее вниз небольшое ущелье. Они зашли как можно дальше, поставили баллоны под большим камнем, и Пиркс приказал водителю возвращаться. Сам, приподнявшись над камнем, осматривал в бинокль внутренность котловины. Мак Корк и кадет присели рядом с ним. Спустя некоторое время, он сказал:
          - Я его не вижу. Доктор, то, что он говорил, имело какой-нибудь смысл?
          - Пожалуй, нет! Просто набор слов - что вроде шизофрении...
          - Этот остов уже догорает, - произнёс Пиркс.
          - Зачем вы стреляли? - спросил Мак Корк. - Там могли быть люди.
          - Не было никого. - Пиркс передвигал бинокль миллиметр за миллиметром, изучая каждую складку освещённого солнцем пространства. - Они просто не успели выскочить.
          - Откуда вам это известно?
          - А он распорол машину пополам. Это и сейчас видно. Они должны были буквально наехать на него. Он бил с нескольких метров, а оба люка остались закрытыми. Нет, - добавил он несколько секунд спустя. - На солнце его нет . А уйти он, пожалуй, не успел... Попробуем его выманить.
          Нагнувшись, он потянул тяжёлый баллон на вершину камня и, толкая его перед собой, пробормотал сквозь зубы;
          - Как раз те самые рассказы про индейцев, о которых я всегда мечтал...
          Баллон накренился, он держал его за вентиль и, распластавшись на камнях, приказал:
          - Если увидите голубой блеск, сразу стреляйте - в его лазерный глаз...
          Он изо всей силы толкнул баллон, который сначала медленно, а потом всё быстрее и быстрее покатился вниз по склону. Все трое были готовы стрелять, баллон прокатился уже двести метров и катился более медленно, потому что там угол наклона уже уменьшился. Пару раз казалось, что он вот-вот остановится, задев за выступаюшие камни, но он перевалил через них и теперь, как небольшое темноё пятнышко приближался ко дну котловины.
          - Ничего? - разочарованно произнёс Пиркс. - Или он умнее, чем я думал, или просто не обращает внимания, или...
          Он не закончил. На склоне под ними ослепительно блеснуло. Пламя почти сразу превратилось в тяжелое, грязно-жёлтое облако, середина которого ещё светилась мрачным огнём, а берега уже расплывались, зацепившись за каменные языки осыпей.
          - Хлор... - сказал Пиркс. - Почему не стреляли? Ничего не было видно?
          - Ничего, - в один голос ответили кадет и Мак Корк .
          - Мерзавец! Засел под какой-нибудь складкой или бьет с фланга. Вот уж теперь-то я сомневаюсь, что у нас выйдет что-нибудь путное, но попробуем - чем чёрт не шутит...
          Он поднял второй баллон и отправил его вслед за первым.
          Тот покатился, как и первый, но где-то на половине высоты склона, завернул и остановился. Пиркс не смотрел на него, всё внимание сосредоточив на треугольном куске темноты, в котором где-то там укрывался Сэтавр. Медленно тянулись секунды. Вдруг ветвистый взрыв рассадил склон. Места, в котором скрывался автомат, Пирксу засечь не удалось, но он увидел линю е г о выстрела, вернее её часть, потому что она материализовалась в виде пылающей слонечным светом нити, когда проходила сквозь остатки первого газового облака. Он тут же повёл прицелом вдоль этой светящейся траектории, которая уже погасала, и, когда в перекрестье линий оказался край темноты, нажал спуск. Почти одновременно это сделал Мак Корк, а через мгновение к нему присоединился кадет. Три солнечных острия перепахали дно котловины, и сразу словно какая-то огромная огненная крышка открылась перед ними - защищающий их камень задрожал, с его поверхности вдруг посыпались мириады неожиданных радуг. Расплавленный кварц обсыпал скафандры и шлемы, тут же застывая микроскопическими слёзками. Они уже лежали, прижавшись к камням в тени скалы, а над их головами как раскалённый добела клинок, пролетел второй и третий разряд, щекоча поверхность камня, которая покрылась застывающими стекловидным пузырьками.
          - Все целы? - крикнул Пиркс, не поднимая даже головы.
          - Да! - Я - тоже! - послышалось в ответ.
          - Приказываю спуститься к машине и передать телеграфисту, чтобы вызывал всех - мы держим его здесь и постараемся продержать так долго, как удастся, - обратился Пиркс к кадету, который отполз в тыл и побежал, согнувшись, в сторону скал, среди которых стояла их гусеничная машина.
          - У нас остались два баллона, по одной на брата. Ладно. Переменим позицию. Но прошу быть осторожным и укрываться, так он уже пристрелялся к этому бугру...
          С этими словами Пиркс поднял один баллон и, используя тень, отбрасываемую другими дикими скалами, как можно быстрее двинулся вперёд.. Через каких-то двести шагов от предыдущей позиции он присел в трещине магматического обвалования. Кадету, который возвращался от транспортёра, не сразу удалось их найти. Он дышал так, словно пробежал не меньше мили.
          - Спокойно, отдышись! - сказал Пиркс. - Ну, что там слышно?
          - Связь установлена... - кадет присел около Пиркса, который смотрел в мигающие под стеклом шлема глаза парня. - В той машине, что погибла... было четверо со строительства. Вторая вынуждена была отступить, так как у неё что-то случилось с лазером... а остальные прошли мимо и ничего не заметили...
          Пиркс кивнул головой, как будто хотел сказать: “Именно так я всё это себе и представлял”.
          - Что дальше? Где наша группа?
          - Почти вся в двадцати милях отсюда. Там была ложная тревога - какой-то ракетный патруль сообщил, что видит Сэтавра, и всех стянули туда. И три машины не отвечают на вызовы.
          - Когда будут здесь?
          - Пока у нас только приём... - робко проговорил кадет.
          - Только приём? Как это!
          - Радист говорит - либо что-то с передатчиком, либо в этом месте зона радиомолчания. Спрашивает, нельзя ли сменить место стоянки, чтобы попытаться...
          - Пусть сменит место, если ему надо, - ответил Пиркс. - И не лети так! Смотри под ноги!
          Но тот уже не слушал, потому что летел назад.
          - В лучшем случае, они будут здесь через полчаса, если удастся установить связь, - сказал Пиркс. Мак Корк молчал. Пиркс соображал, что делать дальше. Ждать или не ждать? Форсирование котловины всеми машинами сразу гарантировало бы успех, не без потерь, конечно. Машины - в отличие от Сэтавра - были целями довольно большими и им нужно было выступать всем разом, ибо поединок закончился бы точно так же, как и с тем строительным транспортёром. Он пытался придумать какой-нибудь маневр, который выманил бы Сэтавра на освещённое пространство. Если бы один дистанционно управляемый транспортёр без людей пустить как приманку, и поразить автомат, скажем, откуда-нибудь сверху...
          Вдруг ему пришло в голову, что ждать никого не нужно, потому что один транспортёр у него уже есть. Но план в целом был какой-то неконкретный. Пускать машину вслепую, наобум смысла не имело. Тот разнесёт её на куски, а сам даже с места не сдвинется. Наверное, он соображал, что полоса тени даёт ему какое-то преимущество? Но это же, в конце концов, не созданная для войны машина со всей ей тактикой машина... В его безумии кроется какая-то система, но какая? Они сидели, скорчившись, у подножия каменной плиты в её густой, холодной тени. Вдруг Пиркс сообразил, что он ведёт себя как последний осёл. Если бы он сам был на месте этого Сэтавра - там - что бы он сделал? Ему сразу стало тревожно, потому что тогда он непременно решил бы атаковать. Пустое ожидание дальнейшего развития событий не могло принести никакой пользы. Так может быть он уже подкрадывается к ним? Именно сейчас? Он может пройти достаточно большое расстояние до самого западного обрыва, всё это время оставаясь под защитой темноты, а дальше - такое огромное количество камней и полопавшейся лавы, что в этом лабиринте можно укрываться бог знает как долго...
          Он был почти уверен, что Сэтавр поступит именно так, и ждать его можно в любую минуту.
          - Доктор, я боюсь, чтобы он не захватил нас врасплох, - сказал он, быстро поднимаясь на ноги. - А вы как думаете?
          - Полагаете, что он может у нам подкрасться? - спросил Мак Корк и усмехнулся. - И мне пришло в голову то же самое. Вообще-то это логично, но поступает ли он логично? Вот вопрос...
          - Мы должны ещё раз попытаться, - буркнул Пиркс. - Нужно столкнуть эти баллоны вниз. Посмотрим, что он сделает...
          - Понял. Что - пора?
          - Да. Внимание!
          Они втащили баллоны на самый верх и, стараясь оставаться невидимым со дна котловины, толкнули почти одновременно она металлических цилиндра. К сожалению отсутствие атмосферы не позволяло слышать, как они катятся. Пиркс решился и, чувствуя себя абсолютно голым - как будто не было у него на голове стального шара, а на всём теле - трёхслойного, в целом очень тяжёлого, скафандра, - по-пластунски прижавшись к скале, осторожно высунул голову. В долине ничего не изменилось. Только что сгоревшей машины уже не было видно, потому что её остывшие останки слились с окружающей темнотой. Тень занимала то же самое пространство в виде неправильного, очень вытянутого треугольника, опирающегося основанием в обрывы самого высокого западного гребня. Один баллон остановился шагах в ста от них, потому что попал на камень, который развернул его продольно. Второй ещё катился, всё медленнее и медленнее, пока не остановился. И то, что не этом всё закончилось, вовсе не понравилось Пирксу. Этот “псих” и в самом деле не дурак, подумал он. Не хочет стрелять в цель, которую ему подсовывают. Он пытался определить место, с которого Сэтавр каких-то десять минут тому назад дал знать о себе блеском лазерного глаза, но это было очень трудно.
          А может быть, его там уже и нет - размышлял он. Он может просто отступить на север, по дну котловины или одним из разломов старого магматического потока... Если только он доберётся до полосы обрывов, в этот лабиринт, то исчезнет там как камень в воде...
          Медленно, ощупью, он поднял приклад лазера и расслабил мышцы.
          - Доктор Мак Корк, - сказал он. - Ко мне!
          Когда доктор подполз, он сказал:
          - Видите эти два баллона? Один прямо под нами, а другой дальше...
          - Вижу.
          - Сначала вы выстрелите по ближнему, потом - по дальнему, с интервалом - скажем - сорок секунд. Но не отсюда! - добавил он поспешно. - Ван нужно найти более удобную позицию. О! - он показал рукой, - В том углублении - неплохая позиция. И как только выстрелите, немедленно отползайте в тыл. Хорошо?
          Мак Корк не спрашивал ни о чём, но двинулся сразу, низко пригнувшись, в указанную сторону. Пиркс нетерпеливо ждал. Если он хоть немного похож на человека, то просто обязан быть любопытным. Каждое разумное существо - любопытно, и это любопытство побуждает его к действию, когда происходит что-то непонятное... Доктора он уже не видел. Запретил себе также смотреть на баллоны, которые должны были взорваться под его выстрелами, всё своё внимание сосредоточив на участке освещённой солнце осыпи между полосой тени и обрывом. Он приложил к шлему бинокль и направил его в бывший поток лавы. В стеклах медленно проплывали гротесковые формы, словно бы отформованные в мастерской какого-то скульптора-абстракциониста: истончённые, закрученные в спираль обелиски, плитки башенных трещин - от мешанины искрящихся плоскостей и зигзагообразных теней щекотало аж глазное дно. Самым краем глаза увидел, вспухающий внизу перед ним, нас склоне, блеск. Спустя долгую минуту стрельнул второй. Тишина. Только кровь стучала в шлеме, сквозь который солнце хотело ввинтиться в его череп. Он водил объективами бинокля по этой полосе хаотически разбросанных потрескавшихся обломков.
          Что-то там дрогнуло. Он замер. Над острым, как бритва краем, плиты, похожей на треснувший клинок какой-то разбитой каменной секиры, высунулось что-то полукруглое, цвета тёмного камня, но эта форма имела плечи, которые схватились за камень с обеих сторон, и теперь он видел его - до пояса. Он не был похож на безголового, скорее - выглядел как человек, которому надели странную маску африканского колдуна, закрывающую лицо, шею и заднюю часть шеи, словно бы сплюснутую и поэтому - страшноватую... Локтем правой руки он чувствовал приклад лазера, но ему и в голову не пришло стрелять теперь же. Слишком велик был риск - вероятность попадания на таком расстоянии из довольно слабого оружия была ничтожной. Тот, неподвижный, казалось, всматривается своим едва возвышающимся над плечами лбом в остатки двух газовых облаков, которые сползали по склону, бессильно расползаясь в пустоте. Это длилось довольно долго. Похоже было на то, что он не понимает, что произошло, и колеблется в принятии дальнейших шагов. В этом его колебании, в этой неуверенности, которую Пиркс отлично понимал, было нечто необыкновенно близкое, нечто настолько человеческое, что у него перехватило горло. Что бы я сделал на его месте, что бы подумал? Что кто-то стрелял в те же самые предметы, что и я сам, значит это не противник, не враг, а некий союзник. Но я же знал, наверно, что у меня нет никаких союзников? А если это кто-то такой же, как и я сам?
          Тот вздрогнул. Руки у него были гибкие и необыкновенно быстрые. Вдруг он появился весь, выпрямившийся на этом стоящем торчком камне, словно всё ещё высматривал таинственную причину двух взрывов. Затем отвернулся и, спрыгнув вниз и слегка наклонившись вперёд, побежал. Иногда он пропадал у Пиркса из виду, но не больше, чем на несколько секунд, чтобы снова выскочить на солнечный свет в одном из ответвлений магматического лабиринта. Так он приближался к Пирксу, только что бежал всё время по самому дну котловины, и их разделял друг от друга лишь склон, а Пиркс всё ещё решал - стрелять или не стрелять. Но тот лишь мелькал в узких полосах света и снова растворялся в темноте, а поскольку ему всё время приходилось изменять направление, потому что он выбирал путь между отвалами, то заранее невозможно было предвидеть, где его, работающие для удержания равновесия - как и у бегущего человека - плечи, и его безголовый торс появятся в следующую минуту, чтобы, блеснув металлом, исчезнуть снова. В это время похожий на молнию зигзаг, рассёк каменную мозаику осыпи, высекая большее веера искр из каменных глыб именно там, где бежал Сэтавр. Кто стрелял?! Пиркс не видел Мак Корка, но линия выстрела пришла с противоположной стороны склона - неужели это кадет, этот сморчок, этот идиот! Он клял его на чем свет стоит, но что толку - стальная спина мелькнула на долю секунды и скрылась надолго. Да ещё в спину ему стрелял! - подумал Пиркс с бешенством, даже не отдавая себя отчёта в бессмысленности своего упрёка. А Сэтавр даже и не пробовал отвечать - почему? Он пытался его увидеть - напрасно! Или склон уже закрыл его? Это вполне возможно... Пиркс сполз со своего места, видя, что отсюда он уже ничего не увидит. Слегка согнувшись, побежал почти по самому гребню, пробежал мимо кадета, лежавшего как на стрельбище - широко раскинув ноги, и почувствовал неодолимое желание дать ему хорошенького пинка под зад, смешно торчащий и выглядевший ещё больше из-за скафандра не по размеру, однако задержался лишь для того, чтобы сказать:
          - Не смей стрелять, слышишь? Брось свой лазер!
          И прежде чем тот, перевернувшись набок, стал искать его глупым от удивления взглядом - потому что голос раздался у него в наушниках, не давая возможности определить ни места, ни направления, где находился Пиркс, - побежал дальше с ощущением, что теряет время, пока не оказался напротив широкой трещины, из которой вдруг открылся широкий вид до самого дна котловины.
          Это было что-то вроде тектонического разлома, такого старого, что его края давно уже утратили свои острые линии, обрушились и стали похожи на небольшое горное ущелье, источенное горной коррозией. Он заколебался. Сэтавра не было видно, да он бы и не смог увидеть его с этого места, поэтому он помчался по этому ущелью вниз с готовым к выстрелу лазером в руках, чувствуя, что совершает глупость, но не мог противиться тому, что толкало его туда; говорил самому себе, что хочет его только увидеть, что задержится в первом же удобном месте, с которого хорошо будет просматриваться последний отрезок обрыва и весь каменный лабиринт под ним и может быть именно в те минуты, когда бежал пригнувшись, а камешки в треском разлетались у него из-под ботинок, верил в это, хотя в те секунды не думал буквально ни о чём. Он находился на Луне, весил едва пятнадцать килограммов и, хотя большой угол наклона буквально подсекал ему ноги на бегу, несся восьмиметровыми шагами, удерживаясь от падения как только мог и преодолел уже почти половину длинного склона, как ущелье закончилось мелким освещённым солнцем устьем. Чёрные с северный стороны и искрящиеся на солнце с южной, в каких-то ста метрах ниже начинались первые глыбы лавиносбора. Ну, влип, подумал он. До тех камней, в которых находился Сэтавр, оставалось рукой подать. Он молниеносно огляделся. Он был абсолютно один - хребет оставался высоко над ним - распрямившейся до чёрного неба вертикалью. Оттуда многочисленные проходы между камнями были ему видны как на ладони, а здесь их сеть была отгорожена от него ближайшими каменными обломками. Плохо - подумал он. Может вернуться? Непонятно, почему он этого не сделал. Однако стоять было нельзя. В нескольких шагах ниже находился одинокий обломок магмы, скорее всего - самый конец её языка, который когда-то изливался огненным потоком с огромных нависающих склонов Торричелли и на самом излете докатился до этой котловины. В отсутствие других лучшего укрытия не было. Он достиг его одним прыжком, причем очень неприятным было это медленное лунное планирование, своеобразный замедленный полёт как во сне, к которому он так никогда и не привык. Сжавшись за этой остроконечной глыбой, он выглянул и увидел Сэтавра, который показался между двух острых каменных пик, обошел третью, царапнув по ней своим металлическим плечом, и задержался на месте. Пиркс видел его сбоку, освещённого только частично, потому что одно его плечо светилось, тускло и жирно, словно хорошо смазанная часть машины, а всё остальное скрывала тьма. Он стал прицеливаться, когда тот, словно предчувствуя опасность, исчез, словно его сдуло. Стоял там же, только отодвинулся в тень? Может быть выстрелить прямо в эту тень? Тот ведь уже был у него в прицеле, и Пиркс даже палец положил на спуск. Он расслабил мышцы, ствол опустился. Сэтавра не было. Каменная осыпь простиралась перед ним самым настоящим дьявольским лабиринтом - там можно было играть в прятки часами. Стекловидная лава растрескалась на множество геометрических и в то же время самых невероятных форм. Где он? Хоть бы звук услышать, но это проклятое безвоздушное пространство, как в каком-то сне... Если, конечно, спуститься вниз, то можно было бы на него там поохотиться. Нет, я этого делать не буду, ибо ещё не сошел с ума... В отличие от него. Но думать-то я могу всё что угодно - оползень не больше двенадцати метров, всё равно что два на Земле, я бы оказался в тени под ним и двигался бы вдоль, всё время имея спину защищенную скалой, а он рано или поздно выйдет мне прямо на мушку... В каменном лабиринте ничего не происходило. На Земле за это время солнце уже давно бы передвинулось, но здесь стоял лунный день, поэтому создавалось впечатление, что оно стояло на одном месте, погасив ближайшие звёзды, так что его со всех сторон окружала чёрная пустота, сквозь которую словно бы прорастала какая-то кустистая оранжевая дымка... Он наполовину высунулся из-за своего камня. Ничего. Это начинало его уже злить. Почему не подъезжают остальные? Невозможно, чтобы до сих пор с ними не установили радиосвязь... Может они наконец спугнут его из этих обломков... Он взглянул на часы под толстым стеклом на запястьи и удивился - с момента последнего разговора с Мак Корком прошло едва тринадцать минут.
          Он уже собирался покинуть своё укрытие, когда случились две неожиданные вещи сразу. В своеобразных скальных воротах между двумя магматическим потоками, которые замыкали котловину с востока, показались идущие один за другим транспортёры. До них было ещё далеко, не меньше километра, и шли они полным ходом, оставляя за собой кажущиеся отсюда неподвижными султаны клубящейся пыли. Одновременно две, как у человека, только что одетые в металлические рукавицы, руки показались на самом краю обрыва, а вслед за ними так быстро, что Пиркс не успел даже отступить, показался Сэтавр. Их разделяло не больше десяти метров. Пиркс увидел заменяющее голову массивное утолщение между мощными плечами, в отверстиях которого неподвижно поблескивали стекла, как пара чёрных, широко расставленных глаз, вместе с третьим, страшным под закрытой сейчас крышкой лазера. У Пиркса у самого в руках был лазер, но руки машины были несравненно быстрее его собственных, поэтому он даже и не пытался прицелиться, а просто стоял на ярком солнце, согнув ноги, как его и застало, когда он поднимался с камней, внезапное появление т о г о, они смотрели друг на друга - изваяние человека и изваяние машины, оба одетые в металл. В этот момент страшный блеск разодрал пространство перед Пирксом, который, отброшенный термическим ударом, отлетел в тыл. Падая, он не потерял ориентировки и в этот отрезок секунды чувствовал только удивление, что это не Сэтавр попал в него, потому что он до самого конце видел его тёмный и слепой лазерный глаз. Он упал навзничь, так как заряд прошёл стороной, но целились в него, так как второй заряд в следующее мгновение разломал часть каменного пика, который до сих пор защищал его, а теперь брызнул каплями расплавленного минерала, на лету превращаясь в ослепительную паутину. Сейчас его спасло то, что целились на высоту роста, а он лежал - это была первая машина, и с неё били лазером. Он перевернулся набок и тогда увидел спину Сэтавра, который, недвижимый как бронзовое изваяние, два раза полыхнул своим фиолетовым солнцем. Даже не большом расстоянии было видно, как у транспортёра отлетела вся гусеница целиком, вместе с ведущими роликами и ленивцем, там поднялось огромное облако пыли со светящимися газами, так что второй транспортёр, ослеплённый, стрелять уже не мог. Двух с половиной метровый гигант неторопливо посмотрел на лежащего неподвижно человека, который ещё сжимал своё оружие, отвернулся и, согнув слегка ноги, собирался уже прыгнуть туда, откуда пришёл, но Пиркс, из неудобного положения, боком, выстрелил в него - он хотел только подрезать ему ноги, но локоть соскользнул, когда он нажимал на спуск, и огненный нож распластал гиганта сверху донизу, так что на дно обрыва тот рухнул уже грудой раскалённого металла.
                    *
          Экипаж уничтоженного транспортёра выбрался из него без потерь - даже без ожогов, и Пиркс узнал - правда, уже значительно позже, - что стреляли именно в него, потому что Сэтавра, тёмного на тёмном фоне обрыва, вообще не заметили. Неопытный стрелок даже не обратил внимания на то, что фигура которую он берёт на мушку, была цвета светлого алюминиевого скафандра. Пиркс был уверен, что следующего выстрела он уже не переживёт. Спас его Сэтавр - но отдавал ли себе в этом отчёт? Много раз он возвращался мысленно в эти несколько последних секунд и каждый раз укреплялся в уверенности, что тот находился в таким месте, с которого мог оценить, кто именно был целью того далёкого выстрела. Должно ли это было означать, что тот хотел его спасти? Ответить на этот вопрос не мог никто. Интелектроники всё сводили к стечению обстоятельств - никто не смог объяснить это голословное утверждение. Ничего подобного до сих пор на случалось, специальная литература не знала подобных исключений. Все признавали, что Пиркс действовал именно так, как должен был действовать, но его это не удовлетворяло. На долгие годы остались у него в памяти эти доли секунды, когда смерть буквально задела его своим крылом, но он уцелел только для того, чтобы никогда не узнать всей правды. Ещё более горькой была мысль о том, что он - способом равно как предательским, так и бесполезным, - убил своего спасителя выстрелом в спину.