Олег Лукьянченко, Александр Хавчин

Диалог о детективе

          А.ХАВЧИН. В писательских кругах считается хорошим тоном отзываться о детективах с презрением: фи, это вовсе не литература, а сплошная бездуховность. Кстати, точно так же оцениваются и авантюрные, "розовые" женские романы, триллеры и прочие "низкие" жанры. Меня это всегда удивляло, ведь никому не приходит в голову сказать, что песня или романс плохи "по определению" - потому, что это не фуга, не прелюдия, не симфония. Почему же сочинять психологическую, социальную, философскую, лирическую прозу - занятие весьма почтенное, а детективы - непременно удел халтурщиков, дарований второго сорта? И почему признаком "истинной" литературы непременно должна быть тяжеловесность, отсутствие занимательности?

          О.ЛУКЬЯНЧЕНКО. А что такое занимательность? Это ведь субъективное ощущение читателя: для одного - горища трупов и морище крови; для другого - "Я список кораблей прочел до середины". Наверное, применительно к нашей теме правильнее говорить об остросюжетности, а мне известно немало людей, как читающих, так и пишущих, для которых она-то и незанимательна. Для них интерес чтения - совсем в ином. Сам-то я обеими руками за остросюжетность и стремлюсь к тому, чтобы в конце каждой моей страницы читателю не терпелось узнать, что произойдет на следующей. Но этот эффект обусловлен не только жанровой спецификой. Существует масса скучнейших детективов - и немало увлекательнейших книг, не вписавшихся в рамки определенного жанра. Более того - самые значительные литературные произведения, как правило, выламываются из таких рамок, разрушают каноны.

          А.Х. В самом деле, определить "Преступление и наказание" как "криминальный роман", отнести "Братья Карамазовы" к "психологическому детективу" - как-то язык не поворачивается. Хотя все приметы жанров налицо.

          О.А. Поэтому не стоит противопоставлять "высокие" и "низкие" жанры, а лучше вести речь о литературе как искусстве слова - в отличие от беллетристики. Четких границ между ними не проведешь, но для себя я определяю разницу примерно так. Художник пытается средствами языка создать модель мироздания - "образ мира, в слове явленный". Ему нет дела до того, поймут - не поймут, оценят - не оценят. И даже не столь важно, прочитают ли вообще. Цель беллетриста - развлечь, просветить, воспитать читателя, пощекотать ему нервы или, напротив, усыпить. Это не значит, что литературе недоступны подобные цели,- просто они для нее факультативны.

          А.Х. Тут я готов поспорить: по-моему, то, что художественно, не может не воспитывать, не просвещать. Нравственные, помимо чисто художественных, цели для литературы не то, чтобы факультативны, но скорее побочны.

          О.Л. Как бы там ни было, сравнивать художника слова и работягу-беллетриста некорректно:они существуют в разных системах координат. Но в каждой из этих систем есть свои мастера, свои подмастерья и свои халтурщики. Последние, естесгвенно, составляют большинство.

          А.Х. Готов согласиться с твоим противопоставлением, но только если брать крайние, резко выраженные случаи. Я бы сделал акцент на размытости границ, на взаимовлиянии и взаимопроникновении чистого художества и беллетристики. В творчестве даже больших мастеров элементы того и другого перемешаны... Лев Николаевич писал с учительными, назидательными (беллетристическими, по твоей терминологии!) целями. А такие типичные, казалось бы, беллетристы, как Мопассан, часто поднимались до высокой художественности. Но мы отвлеклись. По опыту сочинения (совместно с Михаилом Мировичем) детективной повести я знаю, как сковывает отсутствие юридического "багажа". Мало придумать интересный сюжет - если хочешь, чтобы читатель тебе верил, надо владеть материалом: как следователь допрашивает свидетеля, как проводится обыск, имеет ли право милиция сделать то-то и то-то без санкции прокурора и т.д. Нам пришлось идти по линии наименьшего сопротивления: поручить вести следствие любителю, который разбирался бы в этом деле не лучше авторов...

          О.А. Дюпен у основоположника жанра Эдгара По, Шерлок Холмс, Эркюль Пуаро, миссис Марпл и т.д. - вовсе не профессиональные сыщики, а талантливые дилетанты. Что не мешает им посрамлять специалистов этого дела. И давай отслоим от классического детектива роман "полицейский", "криминальный", а лучше сказать, восстанавливая в правах отечественный термин столетней давности,- "уголовный" роман. Вот для авторов уголовных романов профессиональная подкованность необходима.

          А.Х. Скажи, когда ты сочинял детективы " Курортная идиллия...", "Ламбада в нарзанных ваннах", "Бриллианты из пасти крокодила", чувствовал потребность ближе познакомиться с милицейско-криминальной "кухней"? Твоя малая компетентность в сфере деятельности "братвы" и соответственно "ментов" - не заставляла ли строить сюжет определенным образом, избегать каких-то эпизодов, поворотов фабулы?

          0.Л. Нет. Я ставил перед собой совсем иные задачи. Мне, признаться, и не хотелось бы ближе знакомиться со "сферами", о которых ты спрашиваешь. Нормальный человек в патологических общественных обстоятельствах - вот главное, что меня интересовало. Ну, а кроме того, работа "в жанре дает' массу увлекательных возможностей для выдумки, изобретательности, наконец, просто для литературной игры. Компетентность - штука хорошая, но не может же писатель изображать только те сферы жизни, в которых он доскональный спец. Тогда, пожалуй, доктору Чехову следовало живописать лишь медицинскую среду. А он, кстати, и детективный роман сочинил, знаменитый доселе,-"Драму на охоте". Правда, что особенно любопытно, после газетной публикации никогда его не издавал, и в собрание сочинений не включил. Хотя детектив очень даже классный. Вот, кстати, и иллюстрация к вопросу о "высоких" и "низких" жанрах.

          А.Х. И что же этот пример иллюстрирует? То, что настоящий мастер, в каком бы жанре он себя ни пробовал, остается самобытным художником? Или то, что он стыдится своего обращения к "низкому" жанру? Обрати внимание, для понимания повседневного быта, психологии своего времени "Драма на охоте" дает больше, чем "Черный монах" и "Вишневый сад". Я полагаю, что современный русский детектив, лучшие его образцы, заслуживают самого внимательного изучения как отражение нашей общественной и политической жизни, умонастроений и нравов. Отражение, во всяком случае, более объективное, полное и разностороннее, чем многие постмодернистские изыски. Уверен, будущим историкам очень пригодятся романы "модных беллетристов" Александры Марининой и Данила Корецкого, а произведения "модного художника" Виктора Пелевина представят в этом смысле гораздо меньше интереса.

          О.Л. Вполне возможно. Но судить не берусь, поскольку пост-модернистские изыски меня не увлекают, а Маринину я и вовсе не читал.

          А.Х. Тогда попытаемся сравнить русский детектив с зарубежным. Книжный рынок сформировался одним из первых, и поначалу отечесгвенный "товаропроизводитель" был напрочь вытеснен импортом. Помнишь, всею 6-7 лет назад торжествовали Чейз с Картером Брауном, Рексом Стаутом, Чандлером и проч., н царствию их, казалось, не будет конца. А где теперь тот Чейз? Забыт и отринут ради родного, русского чтива. Читатель рублем голосует за отечественную продукцию (вел бы этот процесс перекинулся и на легкую промышленность!). Спои "крутые" нам ближе чикагских гапгсгеров, свои "менты" понятнее ихних "конов" и "фликов". Позволю себе немного помечтать: наш детектив вскоре перестанет быть чисто национальным явлением, прорвется на мировой книжный рынок, в вотчину этих самых чейзов, явит всему свету русскую духовность, соборность... и что там еще? Ах да, высочайшую культуру и особый путь...

          О.Л. Если без иронии, хочу поделиться наблюдениями над тем, что ты назвал "чисто национальным явлением". То, что в нынешнем книжном потоке маркируется как детектив, чаще всего имеет лишь косвенное отношение к этому уважаемому жанру и заслуживает, на мой взгляд, самостоятельного жанрового определения. Конституирующие признаки этого новейшего явления отечественной словесности суть следующие. Во-первых, культ насилия во всех видах, демонстрирующий садомазохистские комплексы авторов. Комплексы, резонирующие с таковыми же широкой читательской массы. И не удивительно: в социуме, основанном на жестокости, приоритете дубины над разумом, иначе и быть не может.
          Во-вторых, это апология уголовщины как ведущего жизненного элемента. Это также вполне логично, - так как отражает ставшие очевидными тенденции в обществе.
          В-третьих, - серийность "творческих", условно говоря, технологий. Текст не сочиняется, а монтируется из готовых событийных и словесных блоков, чтобы выполнить "социальный заказ" издателей, формулируемый приблизительно так: "убийство не позже третьей страницы, изнасилование не позже девятой".
          Наконец, это "автоматическое письмо , напрочь лишенное всяческой индивидуальности, блистающее отсутствием того, что называется стилем, зато щедро насыщеннное смесью блатной фени с пиджининглишем.

          А.Х. Я бы добавил, что в этом жанре можно найти элементы и авантюрного, и плутовского романа, и душещипательной мелодрамы, и триллера. Есть и следы советского героико-патриотического эпоса... Один читатель предпочитает "пострашнее", другой требует "про любовь", третий "только чтобы хорошо кончалось" - а мы угодим всем разом! Авторы подобных бестселлеров глубоко убеждены, что вульгарно-эротическую сцену можно ввести "на ровном месте", вне сюжета. Мне случайно попался на глаза роман... Троценко, Доценко или Проценко? Запамятовал. Там какой-то проходной персонаж действует на протяжении трех страниц, а на пяти страницах описывается, что делали в постели папа и мама этого героя за девять месяцев до его рождения. По принципу "кашу маслом, а детектив порнографией не испортишь!"

          О.Л. С учетом всех перечисленных параметров означенный жанр я определил бы не как детектив, а как уголовный порнобоевик либо боепорновик - в зависимости от преобладания того или иного компонента. Особенностью же нынешнего момента я бы назвал то, что этот жанр паралитературы не только вытеснил, но и заместил собой литературу в истинном смысле слова.
          У поставщиков подобного чтива всегда наготове основательнейший довод: читательский спрос. С этим не поспоришь. Но наивно было бы думать, что предложение определятся спросом - оно еще и формирует его. Кока-кола - неплохой напиток, однако многие предпочитают квас - да где его взять-то?

          А.Х. Мы говорили о современном детективе, а вспоминали Толстого, Достоевского, Чехова... Слушай, а Пушкин не писал детективы?

          О.Л. Вроде бы нет... Но "низких" жанров не чурался, "Пиковая дама", например,- образцовый триллер...