Анна Колобова Как прекрасен этот мир! Минздрав предупреждает: гениальность вредит вашему здоровью

алант - это болезнь. А гениальность - тяжелая болезнь" - заявил однажды экстра-вагантный режиссер Кирилл Серебренников в ответ на мой вопрос: почему он, удачливый и жизнерадостный на вид молодой человек, ставит талантливые спектакли, после которых хочется повеситься. Или удавиться - столь мрачное и болезненное мировоззрение они отражают.
          Поза? Снобизм? Но вот Афанасий Фет, лирический певец природы и чистой любви, утверждает, что истинным поэтом может быть только "сумасшедший и никуда не годный человек, лепечущий божественный вздор". Сам Фет вписывается в длинный ряд деятелей искусства, страдавших психическими заболеваниями разной степени тяжести: Гоголь, Ван-Гог, Шуман, Мопассан, Чюрленис…
          Знаменитый итальянский ученый Чезаре Ломброзо разделил человечество на нормаль-ных людей и дегенератов (вырожденцев). Последних он в свою очередь разбил на дегенератов низшего и высшего порядка. К низшим попали обычные, примитивные преступники и умалишенные. К высшим - таланты и гении (в том числе и гении преступного мира). Сюда же Ломброзо записал… революционеров. Неудивительно, что в стране победившего социализма официальное отношение к нему было, мягко говоря, прохладным. Вожди пролетариата не любят, когда их обзывают такими словами. Но они нас мало интересуют. Вернемся к гениям.
          С точки зрения биологии, Ломброзо безусловно прав. Ведь для эволюции важна прежде всего ветвь, дающая полноценное и жизнеспособное потомство. А на детях гениев "природа отдыхает" - это не просто расхожее мнение, это научный факт. В лучшем случае они бывают средними, ничем не выдающимися людьми. Очень часто они страдают тяжелыми заболеваниями, в том числе психическими. Наконец, весьма многие из великих остались бездетными.

          - Но человека нельзя рассматривать как чисто биологическое существо,- говорит известный ростовский психиатр Алексей Перехов, только что изложивший мне классификацию Ломброзо.- И биологические "дегенераты высшего порядка" вытягивают на себе социальный и духовный прогресс человечества, жертвуя по воле судьбы своим благополучием и здоровьем. Кстати, именно поэтому гениальность практически не встречается у женщин: в процессе эволюции мужчины "отвечают" за изменчивость, а женщины - за стабильность.
          Фрейд утверждал, что, поскольку цивилизация - это система запретов, она ограничи-вает человеческие инстинкты, и неизрасходованная энергия либо устремляется в русло творчества, либо приводит к психическому расстройству. Но разве она не может пойти по двум путям одновременно?
          Между прочим, необходимо учесть, как сильно изменилось буквально за последние десятилетия само понятие "психическое расстройство". Какому врачу раньше пришло бы в голову ставить больному, страдающему бессонницей или депрессией,психиатрический диагноз? Чтобы заинтересовать психиатров, нужно было как минимум вообразить себя Наполеоном, да еще желательно в самом буйном варианте. Современная же психиатрия вплотную занимается "психопатологией обыденной жизни" (термин Фрейда).
          Конечно, тяжелая психическая болезнь на каком-то этапе своего развития затрудняет творчество, а затем делает его просто невозможным. (Может быть, не зря Гоголь сжег этот несчастный третий том "Мертвых душ"? Может, именно остатки здравого рассудка подсказали ему, что это детище недостойно своего создателя?) И уж конечно, само по себе психическое расстройство не делает человека талантливым. Но если есть Божья искра, то душевная болезнь может стать своего рода катализатором, расцветить творчество особыми, немыслимыми красками.
          Достоевский велик не потому, что он был эпилептиком. Но болезнь в сочетании с личными особенностями его таланта сформировала его неповторимый творческий стиль. Характерна его приверженность к крайним ситуациям и человеческим типам, граничащим с патологией или перешагнувшим эту грань (Раскольников, князь Мышкин, Верховенский). Эпилепсия делает мышление обстоятельным, малоподвижным. У среднего человека это создает помеху не только творчеству, но и простому общению: он становится многословным, путается в малозначимых деталях. А духовные возможности Достоевского дали необычный результат: крайняя детализация, скрупулезный анализ подробностей составляют специфику его творчества. И ни один эпигон с самой ярко выраженной эпилепсией никогда не добьется того же!
          Лев Толстой по меркам современной психиатрии безусловно был не вполне здоров психи-чески (речь, естественно, не идет о сумасшествии). Но это факт его личной биографии. Анализ творчества нельзя сводить к описанию психопатологий героев или автора. Конечно, кто мешает проследить клиническую картину, скажем, бреда ревности в "Крейцеровой сонате"! Но разве этим исчерпывается ее содержание? (Не говоря уже о том, что автор имеет право на своего рода художественную неправду: описываемая им картина психической патологии может противоречить медицинским учебникам). Клиника не может быть аппаратом познания д у х о в н о г о, она описывает проявления д у ш е в н о г о, то есть мышления, памяти, воли, эмоций. Духовное базируется на душевном, отнюдь не исчерпываясь им. Именно оно составляет уникальную принадлежность человека разумного. В творчестве любого художника преломляются его душевные свойства, но само творчество относится уже к сфере духовного, где действуют свои законы и где возможности психологии и психиатрии резко ограничены.
          - Видимо, можно сказать,- предполагаю я,- что каждый истинный художник имеет свой мир, параллельный реальному, где происходят события, стимулирующие его творчество. Душевный надлом делает этот мир остро необычным, оригинальным - быть может, отсюда болезненная фантастика Босха или мрачный абсурд Кафки. Известно, что Гойя избавлялся от мучивших его кошмаров, перенося их на холст - так появились многие из его офортов серии "Капричос". Аналогичные вещи мы встречаем в психоделическом искусстве, где эффект достигается с помощью наркотиков, вызывающих своего рода искусственное безумие.
          Не всегда душевный недуг проецируется на творчество столь непосредственно. Скажем, в музыке Моцарта мы редко слышим отголоски его реальных болезненных переживаний. Может быть, эта стройная гармония - образ мучительно недостижимого идеала?
          - За все в жизни приходится платить,- продолжает Перехов.- И плата за данный человеку талант (тем более гениальность) бывает чрезвычайно высока. Его реализация в значительной степени требует отрешения от общепринятых ценностей (материальное благосостояние, семья, карьера и т.д.). А это по плечу, как правило, только личностям с психическими патологиями различной степени тяжести. Неудавшаяся личная жизнь, неустроенный быт, не говоря уже о мучительных душевных переживаниях, - видимо, поэтому кто-то предпочитает закопать свой талант в землю. Гений - не ориентир для человека, живущего обыденной жизнью, не пример для подражания. Он заложник собственной исключительности и ее жертва.
          Психиатр, работающий с таким пациентом, оказывается в очень сложном положении. У нас в клинике, например, лечился талантливый художник с тяжелой психической патологией. Проблема заключалась в том, что испытываемые им ужасы, галлюцинации во многом формировали содержание его картин. А у нас нет таких средств, чтобы лечить избирательно, не нарушив тонкую материю творческого сознания. Мы рисковали получить относительно здорового, но заурядного человека. Приходилось действовать крайне осторожно, взвешивая каждый шаг.
          Между прочим, многие люди, подвизающиеся в сфере искусства, чувствуя (иногда подсознательно) свою творческую несостоятельность, пытаются возместить ее, подчеркивая имеющиеся или копируя чужие болезненные черты. И это одно из объяснений нынешнего расцвета гей-культуры. (Существует и биологическое объяснение. Говоря коротко, у гомосексуалистов часто лучше работает правое полушарие мозга, ответственное за творчество). Конечно, отдельный вопрос, считать ли гомосексуализм болезнью, но все же в общественном сознании он считается патологией.
          - Вторая половина ХХ века ознаменовалась модой на всяческие экстравагантные творческие акции, хэппенинги. Ясно, что они могут быть проявлением реального таланта, а могут просто работать на создание имиджа. Мой собственный опыт работы в театре убедил меня, что истеричками не от мира сего часто выглядят актрисы с явным дефицитом таланта. А иногда - с избытком (если так можно выразиться). Поди разберись…
           - Кстати,- говорит Алексей Яковлевич,- общественное сознание еще очень не скоро придет к адекватному восприятию психически больного как человека с другими (не худшими!) качествами. В сущности, это аналогично расизму, который тоже исключительно живуч. Не в силах оценить высочайшие дерзновения человеческого духа, творения, требующие для своего понимания соответствующего уровня развития, обыватель с радостью узнает, например, что Ван-Гог был тяжко болен психически, а Сальвадор Дали называл свой метод "параноидно-критическим". "А, так это бред сумасшедшего!" - ярлык повешен и помогает объяснить непонятное. Обыватель с гордостью чувствует себя выше Ван-Гога и Дали. А так же выше Достоевского, которого он толком не удосужился прочесть, и Ницше, который ему в принципе не по зубам (но раз Ницше шизофреник - зачем забивать себе голову). Так самоутверждается маленький человек, быть может, смутно чувствуя свое ничтожество.
          Обывательская точка зрения может совпасть с формальной медицинской точкой зрения. Вспомните формановский фильм "Полет над гнездом кукушки". Формально Мак-Мерфи - психопат, а старшая сестра - прекрасный и добросовестный работник. Но с точки зрения духовной, общечеловеческой именно Мак-Мерфи выглядит более полноценной личностью, чем его внешне безупречный недруг.
          Я материалист, но иногда меня посещает крамольная мысль: а вдруг душевные болезни даны нам высшим разумом для движения прогресса? Ведь большинство первооткрывателей, создателей новых направлений - как в искусстве, так и в науке - имели отклонения от нормы. Хотя кто возьмет на себя смелость судить о том, что такое норма…

          * * *
          Чехов в своем руководстве для самоубийц "Жизнь прекрасна!" предлагает радоваться тому, что ты не сумасшедший. Я бы добавила: но можешь немного сойти с ума - если захочешь. А иначе ты ничего не поймешь в этом чокнутом мире. И тебя никогда не пустят в Магический театр - театр, открытый Германом Гессе в романе "Степной волк". Ведь на входе висит табличка: "Только для сумасшедших"…