Томаз Хазагеров, доктор филологических наук, профессор Лидия Ширина, кандидат филологических наук, доцент

Доводы. Приемы. Уловки

авершая изучение первого раздела риторики, необходимо разобраться с соотношением таких понятий, как довод и уловка. Уже сами названия подсказывают, что уловка предполагает хитрость или прямой обман, в то время как довод есть нечто полноценное и оправданное в моральном отношении. Из сказанного следует, что положение риторики, как общественно полезного вида искусства, как социально значимой научной дисциплины, обязывает ее к строгому разграничению доводи уловки и к выводу уловок за пределы риторики. Разграничение довода и уловки рассматривалось как необходимое уже в античных риториках. Однако основное внимание уделялось здесь противопоставлению очевидного и логически правильного как действительных доводов - доказательств - всем остальным средствам убеждения, том числе и всем доводам "к этосу" и "к пафосу".
          Прежде чем провести разграничение между доводом и уловкой, необходимо познакомиться с новым для нас понятием экспрессивной целевой установки убеждающей речи. Экспрессивной называется та целевая установка, которая оформилась в сознании убеждающего и может быть сообщена или не сообщена аудитории. Если эта установка полностью сообщается, то она совпадает с коммуникативной. В этом случае средства, подкрепляющие такую установку, должны быть названы доводами. Если такого совпадения нет, то нужно выяснить, в чем причина несовпадения и почему оратор не может довести свою экспрессивную установку до сведения аудитории. Общая причина одна: оратор знает, что его экспрессивная установка не будет принята аудиторией, поскольку аудитория полагает, что такая установка полностью противоречит ее интересам. Но в этом случае важно, признает ли аудитория ценность экспрессивной установки оратора после того, как примет его экспрессивную установку. Если да, то мы все еще имеем дело с приемом и доводом. Если нет, то средства, поддержавшие такую коммуникативную установку, были уловкой. Иными словами, риторика допускает "обман". Но только обман временный и такой, "жертва" которого признает, что он служил ее интересам.
          Поясним сказанное примером. В античных риториках хорошо описана уловка, называемая эквивокацией. Убеждающий обыгрывает многозначность слова или даже омонимию и делает это так, чтобы убеждаемый принял во внимание наиболее вероятное, распространенное значение, причем как раз такое, которое вводит в обман. Мы полагаем, что, рассматривая эквивокацию как уловку, риторы исходили из чисто формальных критериев. Эквивокация может быть простой шуткой, которую с удовольствием примет убеждаемый. Она может применяться для того, чтобы снять эмоциональное напряжение, подготовить убеждаемого к принятию новой коммуникативной установки и пр. Конечно же, здесь нет уловки, а есть прием, подготавливающий доводы. Но вот совершенно иной случай.
          Иллюстрация тридцать восьмая
          Призраки, которые видят все - и настоящее и будущее, - хотят погубить Макбета, усыпить его бдительность:
          .- Лей кровь и попирай людской закон. / Макбет для тех, кто матерью рожден, / Неуязвим... - Будь смел, как лев. Да не вселят смятенье / В тебя ни заговор, ни возмущенье: / Пока на Дунсинанский холм в поход / Бирнамский лес деревья не пошлет, / Макбет несокрушим (Шекспир. Макбет. Пер. Корнеева).
          Речь духов - это и правда, и ложь: она двусмысленна. На Дунсинанский холм пойдет не лес - ветки деревьев этого леса, и нести их будут воины Макдуфа. Но разве олицетворение и синекдоха - это обман? Разве мы обманываем кого-нибудь, называя девочку "Красной Шапочкой"? Макбета сразит рука того, кто не рожден, а "вырезан до срока из чрева матери". Но разве о каждом из нас нельзя сказать, что он рожден (порожден) матерью и отцом? Духи обманывают Макбета, но это не тот обман, за который жертва благодарит обманывающего. Ср.: Не верю больше я коварным бесам, / Умеющим двусмысленно вселять / Правдивым словом ложную надежду (там же).
          Итак, перед нами эквивокация, использованная как типичная уловка.
          Мы должны познакомиться с формальной классификацией уловок, принятой еще в античных риториках, по двум причинам. Во-первых, поскольку каждая уловка может быть использована как прием. Во-вторых, поскольку наличие формальных признаков служит сигналом того, что перед нами может быть не прием и не довод, а уловка, и надо еще взвесить, правильно ли отражены в коммуникативной и экспрессивной установках убеждающего действительные интересы убеждаемого.
          В сфере очевидного античная риторика выделяла "двусмысленность" ("ambiguitas") как тип уловок, подразделявшийся на эквивокацию (использование многозначности и омонимии слова), амфиболию (использование омонимии и многозначности синтаксических структур) и акцентуацию (под которой сначала понималась возможная двусмысленность, возникающая в результате различий в выборе места фразового ударения). "Двусмысленность" может также создаваться нарочитой недоговоренностью. Как прием "двусмысленность" используется в основном для резкого снижения эмоциональной напряженности у убеждаемых.
          В сфере логического античная риторика издавна рассматривала умышленное нарушение правил построения умозаключений. Ведущее место занимают здесь софизмы, т.е. ложные по существу, основанные на преднамеренном, сознательном нарушении правил логики, но формально кажущиеся правильными "умозаключения" (ср. приведенный выше софизм "Рогатый"). Сюда относятся также и более грубые уловки. Назовем пять наиболее известных.
          1. "Post hoc, propter hoc" (пост хок, проптер хок). "Умозаключение", в котором временная последовательность отождествляется с причинно-следственной. Излюбленный "аргумент" толкователей снов, гадалок и прочих любителей суеверий. В грубой форме может быть представлен следующим рассуждением: "Вчера утром черная кошка перебежала дорогу студенту Н. Днем он провалился на экзамене. Сегодня утром та же кошка перескочила через дорогу перед студенткой К. Сегодня же К. получила на экзамене двойку. Итак, черные кошки, перебегающие дорогу, - причина наших неудач".
          2. "Argumentum ad ignorantiam" (аргументум ад игноранциам). От лат. ignorantio - "незнание, неопытность". "Умозаключение", опирающееся на "довод" от "неизвестности", от "незнания". В грубой форме выглядит так: "Этого не может быть, потому что я (мы) этого никогда не видел(и)" - излюбленный "довод" консервативно мыслящих людей. В еще более грубом виде принимает форму отрицания всякого абстрактного понятия. Ср. рассуждение прикидывающегося простаком камергера Митрича из "Золотого теленка": "Что еще за параллель такая. Может, такой никакой параллели и вовсе нету. Этого мы не знаем. В гимназиях не обучались".
          3. "Petitio principii" (петицио принципии). От лат. petitio - "домогательство, притязание". "Умозаключение", основанное на отождествлении "аргумента" и вывода. В грубой форме представлено в широко известном "рассуждении" чеховского персонажа: "Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда".
          4. "Quaesitio" (квезицио). Уловка, описываемая в некоторых риториках эпохи Возрождения. Восходит к лат. "расследование", "следствие", "допрос". Чаще всего заменяется описательным термином "нечестный вопрос (например, в словаре Ланэма - "rigged quesition"). В том же словаре иллюстрируется примером: "Вы перестали бить свою жену?" Вопрос, который предполагает принятие того недосказанного "умозаключения", которое в нем (как бы исподтишка) утверждается. Название обязано, вероятно, допросам "с пристрастием", которые можно проиллюстрировать следующим отрывком из "Истории одного города" М. Е. Салтыкова-Щедрина.
          Иллюстрация тридцать девятая
          - Сам ли ты зловредную оную книгу сочинил? а ежели не сам, то кто заведомый вор и сущий разбой ник, который таковое злодейство учинил? и как ты с тем вором знакомство свел? и от него ли ту книжицу получил? и ежели от него, то зачем кому следует о том не объявил, но, забыв совесть, распутству его потакал и подражал?
          5. "Ignorantio elenchi" (игноранцио эленхи). "Умозаключение", в котором "довод" не имеет никакого отношения к предмету спора и выводу. Например, в шуточной форме: "Потому что "потому" кончается на "у"". Для иллюстрации приведем любопытный "диспут" между Остапом Бендером и ксендзом Морошеком. Mopoшек использует одну из разновидностей "квезиций", а Остап - "игноранцио эленхи".
          Иллюстрация сороковая
          - Как же вы утверждаете, что бога нет, - начал Алоизий Морошек задушевным голосом, - когда все живое создано им!.. - Знаю, знаю, - сказал Остап - я сам старый католик и латинист. Пуэр, соцер, веспер, генер, либер, мизер, аспер, тенер. - Эти латинские исключения, зазубренные Остапом в третьем классе частной гимназии Илиади и до сих пор бессмысленно сидевшие в его голове, произвели на Козлевича магнетическое действие. Душа его присоединилась к телу, и в результате этого объединения шофер робко двинулся вперед (Ильф, Петров, Двенадцать стульев).
          "Игноранцио эленхи" нередко сочетается с двусмысленностью: связь между доводом и выводом в действительности существует, но она намеренно выдается за недоступную пониманию убеждаемого, ее подлинное содержание скрывается.
          Иллюстрация сорок первая
          [Берлиоз] - ...В десять часов вечера в МАССОЛИТе состоится заседание, и я буду на нем председательствовать. - Нет, этого быть никак не может" - твердо возразил иностранец. - Это почему? - Потому, - ответил иностранец и прищуренными глазами поглядел в небо, где, предчувствуя вечернюю прохладу, бесшумно чертили черные птицы, - что Аннушка уже купила подсолнечное масло, и не только купила, но даже и разлила. Так что заседание не состоится (Булгаков. Мастер и Маргарита).
          Рассмотренные выше "логические" построения могут использоваться и как приемы. Чаще всего они рассчитаны на временное снижение эмоциональной напряженности. Многие носители "логической" аргументации самолюбивы, и здесь нужна уступка, временное принятие уловки и лишь затем логические рассуждения, индуктивные и дедуктивные умозаключения, доводящие уловку до абсурда. Некоторые наиболее нелепые уловки могут превращаться в приемы, связанные с резким снижением эмоционального напряжения. Ср. "игноранцио эленхи", использованное Остапом (см. иллюстрацию тридцать девятую)".Н
          Наконец, немало уловок связано и со сферой чувств, с этосом и пафосом. Наиболее известны следующие.
          1. "Argumentum ad populum" (аргументум ад популюм). От лат. populus - "народ, толпа". Игра на настроениях толпы, на ее до конца не осознанных симпатиях и антипатиях, используемых личных, скрываемых от людей, интересах убеждающего. (Ср. доводы "к сопереживанию" и "к отвержению").
          2. "Argumentum ad misericordiam" (аргументум ад мизсрикордиам). От лат. misericordia - "сожаление, сострадание". Игра на жалости, чувствах милосердия, прощения, используемая убеждающим в скрытых личных интересах и без учета интересов убеждаемых (Ср. довод "к сопереживанию").
          3. "Argumentum ad baculum" - (Аргументум ад бакулюм). От лат. baculum - "палка, трость, жезл авгура". Шантаж, угроза применения силы, используемые в интересах убеждающего и якобы в интересах убеждаемого (ср. довод "к угрозе").
          4. "Argumentum ad hominem " - (Аргументум ад хоминем). От лат. homo - "человек". Игра не недоверии к тем чертам, слабостям характера, поступкам лица, которые не имеют никакого отношения к его доводам. Используется в скрытых личных интересах убеждающего без учета интересов убеждаемых (ср. довод "к недоверию").
          5. "Argumentum ad vericundiam" - (Аргументум ад верекундиам). От лат. verecundia - "глубокое почтение, благоговение". Игра на доверии к "глобальному автортету". Используется убеждающим в скрытых личных интересах и часто вопреки интересам убеждаемых.
          "Доводы", рассмотренные выше, могут использоваться и как приемы, рассчитанные на резкое повышение эмоционального напряжения, необходимого для восприятия убеждаемыми основных, настоящих доводов, необходимых для привлечения внимания к новой коммуникативной установке.
          Уловки, используемые в сфере этоса и пафоса, особенно близко соприкасаются с доводами. Существенные различия могут быть обнаружены только после выявления экспрессивной установки оратора и после сопоставления ее с подлинными интересами аудитории. Тут нельзя ограничиваться отрывками из текста, из убеждающей речи. В этой связи рекомендуем еще раз обратиться к соответствующим иллюстрациям, перечитать их и сопровождающий текст и попробовать с должным "пристрастием" разобраться, какие из них могут быть расценены не только, как доводы, но и как уловки.