Василий Моляков ЧЕЛИЩЕВСКИЕ ИСТОРИИ Продолжение. Начало см. в №№ 2 0(74), 21(75), 22(76)

История третья (часть 2)

          …Олег долго смеялся над незадачливым лейтенантом, потом вдруг перестал и удивлённо спросил?
          - Погоди! Ты говоришь, что стоял на посту именно потому, что хорошо знал язык. За что же тебе зачёт по немецкому не поставили?!
          Сергей прикурил и, положив зажигалку на стол, затянулся и выпустил струю синего дыма. Затем ещё глотнул пивка и облегчённо вздохнул.
          - Почему зачёт не поставили? А чёрт его знает! С немцами я говорю лучше любого преподавателя, и меня при этом прекрасно понимают, а та дура упёрлась в свою конструкцию, которая встречается только в книгах, да и то далеко не всегда. Разве дуре можно что-нибудь доказать? Плюнул я на неё и ушёл.
          - На каком курсе?
          - Уже диплом был написан...
          - И что же дальше?
          Стрелецкий внимательно посмотрел на Олега и сказал:
          - Попил пивка и... пошёл в кооператив.
          - Что - уже тогда занимался керамикой?
          - Да нет. Вдвоём с напарником мы открыли кооператив по изготовлению гнутой мебели. А для неё нужна лоза...

          …Было лето.
          Далеко позади осталась асфальтированная лента шоссе, и на "грунтовке" появлялось всё больше травы. Наконец грузовик вышел на излучину какой-то степной речушки и остановился. Трое вышли из машины и стали быстро ставить палатку.
          Дурманящие степные запахи кружили голову и в то же время вливали в тело такую силу, что за день можно было пройти не один десяток километров и перетаскать на дорогу десятки связок гибких прутьев...
          - И вот нагрузили мы машину доверху, увязали, чтобы не рассыпать груз по дороге, и сели у костерка, решив выехать рано утром, чтобы к вечеру следующего дня быть в городе. На противоположном берегу стояла какая-то кошара, не подающая никаких признаков жизни, из камышей выплывали дикие утки, не боясь присутствия человека, и тут же, у берега, в зарослях чакана, то и дело шныряли быстрые ондатры в поисках корма. Можно было в течение получаса наблюдать за одним лишь зверьком, и за всё это время тому не удавалось найти чего-нибудь съестного. Разве что вдруг, - о, счастье! - проплывёт мимо кусок разбухшей от воды булки, брошенный в воду какими-нибудь туристами выше по реке.
          Солнце опустилось ниже стоящего над горизонтом одинокого облака, и степь вдруг осветилась каким-то таинственным светом, словно это была и не степь, а какой-то странный коридор, широкий и низкий. Мельчайшие подробности скупого пейзажа видны были да самого горизонта.
          Вдруг за спиной раздался голос: "А чего это вы тут делаете, ребятки? Откуда пришли? Зачем?"
          Оборачиваемся - на дороге, вернее, на том месте, по которому ехали, стоит человек. Ростом - с ребёнка, а лицом - старик! Смотрим мы на него, а языки наши сами собой всё выкладывают: кто мы, откуда приехали, зачем, когда уедем, только что про телефоны не говорим, потому что нет их ни у кого из нас! А этот старичок-ребёнок смотрит на нас - улыбается и всё приговаривает: "Это, ребятушки, хорошо! Это доброе дело вы задумали. Только, ребятки, с огнём - поосторожнее! Степь-кормилицу - её беречь надобно... Ну. Прощайте, ребятки, и будьте здоровы..." Повернулся он к нам спиной, сделал один шаг и... пропал! Степь - как бильярдный стол! Ни кустика, ни деревца, ни кочки вокруг! А дедок словно под землю провалился!..
          Олег, с удовольствием слушавший этот рассказ, недоверчиво улыбнулся, когда Сергей дошел в своём повествовании до исчезновения таинственного старика.
          - Ну, Сергей! - протянул он.- Это ты уже сюда фольклор приплёл! Я понимаю - ещё в фильме "Неуловимые мстители" Будённый говорил главным героям "Красиво не соврать - истории не рассказать!"
          Сергей даже не улыбнулся на это замечание и продолжал очень внимательно смотреть на Петровского, потом заговорил снова:
          - Олег! Я человек далеко не суеверный. Какие могут быть суеверия, когда из серьёзной аварии еле живым выбрался, под пулями был, три дырки от них имею, и морду бил кому следовало, а тут стою как в землю врытый, а язык мой сам обо всём рассказывает. И чувствую же при этом, что абсолютно ничем плохим этот разговор для меня не кончится, даже если и привру немного. И ведь не один я это чувствовал - все трое! Когда старичок исчез, сели мы в машину и покатили назад. Почему-то решили не дожидаться завтрашнего утра. Доезжаем до первых людей, заходим в магазин перекусить чего-нибудь. А аппетит у нас разыгрался такой - телёнка бы съели, как Тиль Уленшпигель. В один присест! Купили каких-то мясных консервов, хлеба, пива несколько бутылок. Разложили всё это на подножке грузовика с теневой стороны и сидим-едим так, что аж за ушами хрустит! Было, наверное, у нас тогда в лицах что-то не совсем нормальное, потому что подходит к нам какая-то казачка, смотрит с таким сочувствием, да вдруг и спрашивает: "Что это вы, казачки, будто бы и не в себе? Аль случилось что?"
          Рассказал я ей про нашу встречу, а она серьёзно так и говорит: "А то, казачки, "степной" был. Если он так просто уходит, значит чувствует, что хороших людей встретил, ничего дурного они не сделают... Пойдёмте-ка, я вас молочком угощу..."
          Олег перестал улыбаться и слушал дальше уже внимательно, а Сергей тем временем уже заканчивал свою историю:
          - И вот что самое интересное! Через год поехали мы за лозой на то же самое место. Дорога туда одна, свернуть с неё невозможно, а место - совсем не то: и река течёт иначе, и кошара стоит не так, и лоза растёт по-другому: совсем не в тех местах, как год назад... А ты говоришь - фольклор...
          Сергей снова щёлкнул зажигалкой, но в ней закончился газ. Он неглядя нащупал на столе коробок, чиркнул спичкой и задумчиво посмотрел в сторону Дашкова, куда вела дорога, по старой памяти до сих пор называемая "трассой", потому что ещё лет тридцать назад из неё извлекали старые шпалы, оставшиеся от какой-то железнодорожной ветки.
          Олег вдруг поймал себя на мысли, что "трасса" идёт с юга на север, как и бывшая линия фронта, значит, эта дорога могла быть рокадой. Что его навело на "военные" размышления? Предчувствие в рассказе своего нового знакомого чего-то, что напоминало бы военные действия? Откуда? Как можно воевать с мёртвой лозой, которая и вреда-то никому не приносит и не может принести?..
          - Развернулись мы с напарником довольно неплохо. Сделали образцы, показали. Стали поступать заказы от кафе, ресторанов - на оформление интерьеров с гнутой мебелью. Постоянно стали захаживать и "новые русские". Дела пошли так хорошо - я даже машину собрался уже покупать. Вроде, жизнь наладилась, так нет же! Жаба заела моего напарника! Что ему в голову взбрело?! Зарабатывали мы примерно одинаково и хорошо. Я, естественно, как председатель получал побольше, но и забот у меня было немало. То ли завидно ему стало, то ли что другое, но поджёг он всё наше предприятие, и поднялась в небо моя несостоявшаяся машина столбом огненных искр!
          - И что же дальше?! - тихо спросил Олег.
          Видно было, что Сергею трудно было рассказывать именно об этом периоде своей жизни, и он постоянно прикуривал сигареты одну от другой. Петровский не торопился с расспросами, вспоминая собственные крутые виражи в жизни. Чтобы вернуть Сергею душевное равновесие, он попросил его немного подождать, спустился в подвал и минут через десять принёс вяленого леща, положил его на тарелку, неспеша нарезал кусками и первым подал пример, начав чистить истекающий аппетитным жиром и слегка просвечивающий кусок солёной рыбы. Сергей последовал его примеру.
          Внизу, под обрывом слева, тарахтел нагруженный зелёной массой трактор. Из кузницы, которая уже стала именоваться механическими мастерскими, долетал звон молотков и визг резца, врезающегося в неподатливую сталь. На пилораме "распускали" на доски брёвна, а из-за большака доносился стук топора: Коля Сидорович рубил новый дом для сына. Олег словно бы вернулся в то время, когда босоногим мальчишкой носился по полям, днями пропадал на озере, сидел на сенокосилке или рядом с дядей, который гонял свой "газик" по всему району...
          Его воспоминания прервал голос Сергея:
          - Хорошо! - сказал тот.- Но, наверно, очень трудно жить вот так всю жизнь. Я бы, пожалуй, не смог...
          - Всё дело в привычке и собственных возможностях. Если с детства связан с этими ежедневными заботами, у человека просто не возникает мысли увильнуть от них, которые позволяют ему просто жить. Просто - не в смысле "легко", а в том смысле, что иного выхода у большинства не оказывается...
          - Да... Только на земле увидишь, что в поте лица своего добывает человек хлеб свой насущный, - невольно вырвалось у Сергея.- Урожай-не-урожай, пожар-не-пожар, а ты знай - ковыряй себе землю, иначе просто копыта отбросишь. В магазинах-то всё берётся именно отсюда, а в сельских магазинах выбор товаров не больно-то широк.
          Опять, зацепившись за слова "пожар-не пожар", Олег собрался вернулся к заковыристой судьбе "кубанца", но тот уже продолжил свой рассказ:
          - Так вот после этого поджога пошёл я в милицию и сказал, кто меня пожёг, но в подобных случаях ничего не докажешь, если нет непосредственных свидетелей преступления, а их ведь при этом никогда не бывает: кто станет поджигать соседа, если на него глазеют со всех сторон?
          Влетел я тогда в такие долги, что долго не мог расплатиться. Дома всё продал и жил, можно сказать в одних голых стенах...
          - И чем всё это закончилось?
          - Закончилось тем, что попал в больницу и, если бы не Женька - это мой сын, - сошёл бы, наверное, с ума... - Сергей улыбнулся грустно-мечтательной улыбкой, вспомнив сына, и продолжал уже спокойно.- Рисовал я с детства. На чём можно и на чём нельзя. Дома были исписаны все стены и скатерть на столе. Даже до потолка однажды ухитрился дотянуться! Ох, и пороли же меня за это! Потом настал период акварельных красок, гуаши. А до масла я добрался уже в армии.
          В общем, как это часто бывает, в одной из университетских компаний познакомили меня с неким художником, и с тех пор я "заболел" керамикой! Казалось бы - простая глина, а из неё выходит такое! Словом, заболел серьёзно и на всю жизнь!
          Печь для обжига нашлась в соседей школе: знакомый преподаватель труда согласился обжигать мои изделия. Значит, так, говорил он мне, ты платишь только за обжиг, и всё! О лучшем я и мечтать не мог!
          Завёз я домой несколько мешков глины и начал работать.
          Всё шло, вроде бы, ничего, но Халзанов, этот самый учитель труда, вдруг с некоторых пор повёл себя по-другому. Платы за обжиг ему стало вдруг не хватать, и он потребовал плату уже "товаром": каждое третье изделие - ему! Но это же форменный грабёж! Треть продукции, которую я мог бы сам продать за очень хорошие деньги, отдавать ему?! А дело в том, что продукцию школьников, которую он присваивал, не стали покупать, увидев мои изделия.
          Не вынесла душа поэта! Как-то вечером, когда тесная художественная компания обсуждала проблемы современного искусства, Сергей всё-таки "начистил морду" Халзанову, а на другой день у того дома раздался телефонный звонок, и из трубки зазвучал хорошо знакомый голос:
          - Слушай, архитектор-керамист! Или ты предпочитаешь наоборот - керамист-архитектор? Так вот. Или ты мне возвращаешь все деньги за бесплатный товар, что ты у меня забрал в счёт обжигов, или ты никогда больше не увидишь твоих "колёс". Понял?! - Халзанов молча слушал ненавистный ему голос, не соображая сразу, что ему делать. Голос в трубке приобрёл уже железные интонации.- Ты понял, ублюдок, что тебе сказали?! Не слышу ответа!
          Халзанов в конце концов сообразил, что речь идёт не о керамике, а о его собственном автомобиле, который стоит значительно дороже запрашиваемой суммы. Он глубоко вздохнул и произнёс:
          - Понял...
          А Стрелецкому тем временем снова пришлось бегать по городу в поисках подходящей печи и приемлемой цены за её использование, попутно брать заказы на оформление офисов, кафе и тому подробное.
          - Ну, и как же потом? - спросил Олег, пытаясь представить мытарства керамиста, догадываясь в то же время по каким-то признакам, что и сейчас у него не всё совсем гладко.
          - Потом? - Сергей словно бы продолжал ещё смотреть в своё недавнее прошлое, смотреть без сожаления, ив то же время с какой-то грустью.- Потом кто-то надоумил меня, что есть такое общество инвалидов, возглавляемое неким живописцем. Что-то у него не ладится с отчетностью: создаёт он для инвалидов рабочие места, но лопаются его предприятия одно за другим, а за отпущенные на эти рабочие места деньги отчитываться ведь необходимо, а делать это нечем. Подумай, говорят. Предложи услуги керамической мастерской. То, что сделаешь - твоё, а как дойдёт дело до какой-нибудь отчётной выставки, поставишь туда свою продукцию - ту, что в работе,- и на этом они заработают свои "очки". Выставка прошла - свою продукцию можешь продавать. Подумай...
          Пошёл я, поговорил. Приняли меня хорошо. Помещение вычистил более или менее, мастерскую организовал, появились постоянные клиенты, аренду плачу, за обжиг - отдельно. Из долгов совсем выбрался и...
          - Да сколько же может быть этих "и"?! - Олег не удержался, вскочил из-за стола и стал ходить по балкону из стороны в сторону. Даже закурил, разволновавшись, чего практически никогда с ним не случалось.- Что ещё-то приключилось?! Какое лихо?!! Какая новая скотина появилась?
          Стрелецкий посмотрел на Олега и продолжил оживлённо, даже несколько покровительственно:
          - Сядь, Олег. Сядь! А что касается скотины, она всегда старая. Одна и та же.
          - Не понял!
          - А чего тут понимать? Опять появился Халзанов. Продал он как-то свою квартиру и поехал в Канаду. Завоёвывать мир. Но там его терпели только в течение года. Пришлось возвращаться в Россию, а квартиры-то уже нет. Пришлось жить у жены в Новоказацке. И вот появляется он у Фрола...
          - У какого ещё Фрола? Ты, по-моему, про него ещё не упоминал.
          - А... Извини. Это тот самый председатель организации инвалидов, у которого я открыл мастерскую. Фамилия его - Фролов. Так вот, вернувшись из Канады, Халзанов пришёл к нему, ведь у того, кроме мастерской, в том здании была фактически ещё одна квартира. Вот он временно и поселил туда "изгнанного канадца".
          Пришёл тот как-то ко мне в мастерскую, смотрел, расхваливал, дал несколько советов, а через две недели заявляется ко мне какой-то кавказец и заявляет, что мастерская уже продана, и я должен немедленно отсюда выметаться.
          - Да как же так?! На каком основании?!
          - Очень просто. Халзанов шепнул Кролику словечко, пообещав приличную сумму, и тот продал мастерскую, в которой Халзанов же и обосновался.
          - И что же ты?
          - Что - я? Пришлось дневать и ночевать в мастерской, пока не вывез всё своё хозяйство и не реализованную ещё продукцию.
          Сергей помолчал минуту и добавил с горечью:
          - А пантеру всё-таки разбили...
           Какую пантеру?
          - Пришла ко мне однажды какая-то семейная пара. Он - массажист, она - то ли бухгалтер, то ли главный экономист в какой-то фирме или банке. Свой новый большой собственный дом они заботливо обставляют и всячески прихорашивают. И понадобилась им в прихожей скульптура пантеры на подставке. Договорились, что я сделаю всё это за три тысячи, и Галка начала работать.
          - Кто это - Галка?
          - Галка - это моя жена.
          - Она тоже художник?
          - Вообще-то, по профессии, она инженер. Проектировала промышленные вентиляционные системы, но институт, где она работала, закрыли, вот она и переквалифицировалась в керамиста. Под моим "чутким руководством"... Так вот пантеру делала именно она, а я занимался большими вазами. Сначала она вылепила модель в небольшом масштабе, чтобы показать заказчику, и уже потом - после уточнений и замечаний, как это говорится,- стала делать скульптуру заданной величины.
          Так вот эта фролова компания, когда меня не было, взломала дверь и зашла в мастерскую. Просто полюбопытствовать, дескать, директор может себе позволить входить в свои владения. В результате пантеру разбили.
          - А что - заказчик?
          - С заказчиком всё было как раз нормально. Он оказался человеком порядочным и согласился ждать до тех пор, пока я не поправлю свои дела. А ведь они с женой заплатили вперёд!
          - И что же дальше?
          - Свою пантеру они получили. Месяцев через шесть. После того, как я нашёл новое помещение, снова его оборудовал, начал всё сначала и вернул всех своих заказчиков...
          Сергей закончил рассказывать и замолчал, а потом вдруг снова стал говорить:
          - Всё можно преодолеть, кроме арендной платы. Постоянно, гады, повышают! Я уже совсем было, решил продать квартиру и купить частный дом, а там уже можно оборудовать любую мастерскую, и тогда львиная часть расходов отпадает. Аренда же меня просто душит!
          - И что - не вышло?
          - Да всё вышло, но сыну нужно было в институт поступать, а это снова - расходы. Сегодня это стоит пять тысяч в год.
          - Негосударственный вуз, что ли?
          - Да... Вот и ищу заказы. По всей стране...
          - Здорово! - воскликнул, не удержавшись, Олег.
          - Да куда уж здоровее. Сам видишь - мотаюсь туда-сюда, а просвета практически нигде не видно. Правда, у вас в городке продал кое-что интересное, но не с точки зрения выгоды, а в творческом смысле. Продал то, что было интересно делать самому, от чего и получил большое удовольствие. Даже не ожидал: заехал "на авось", и - такая удача! Но - далековато...
          - Вот поэтому я и говорю - здорово! - глаза у Олега загорелись. Он преображался на глазах.- Я же потому и бросился за тобой в автобус. Дом ты ведь видел?
          - Видел. Хороша старая усадьба, но я бы кое-что переделал. Наружную лепнину я бы заменил керамикой, и тогда ей были бы не страшны никакие дожди, никакая непогода. Да и вид бы у дома сразу стал бы на порядок выше.
          - Вот видишь! Рыбак рыбака видит издалека! Я же думаю точно так же. Соглашайся!
          Стрелецкий откинулся на спинку стула и недоумённо посмотрел на Олега.
          - На что соглашаться? Мне пока никто и ничего в этих местах не предлагал. Да и с какой стати предлагать?
          - А, извини. Я думал, что это было понятно потому лишь, что я тебя сюда затащил. Так вот я предлагаю тебе открыть керамическую мастерскую здесь.
          - Здесь?!
          - Именно здесь. Арендной платы, само собой - никакой. Будешь делать то, что душе угодно, а попутно сделаешь по дому то, что считаешь нужным. Ну? Соглашайся!
          - Да я как-то... Не ожидал совершенно такого поворота событий, ей богу. На что-то надеялся, но вот чтобы так сразу и прямо здесь... Так не бывает!
          - Этого дома, считай, тоже не было. Стоял он себе сто с лишним лет, и не знал о нём никто. А теперь - сам видишь: дом, сад, парк, пруды чистые, все в липах!
          - А жить где? Я же не один...
          - Да вот здесь же и жить! - Олег повёл рукой над перилами балкона.- Вот здесь и жить. Это бывшие службы. Они почти все пустые - пока только Дом обставлен в б?льшем или меньшем соответствии со стилем его эпохи. Выбирай любое помещение. Мастерскую можно разместить в восточном флигеле, в подвале. Места там столько же, сколько и наверху. Совсем недавно там жили главные специалисты хозяйства: агроном, инженер, бригадир полеводов. Для мастерской - в самый раз! А подумай о перспективе! Открыть прямо в усадьбе керамическую лавку! Сам говоришь - удивлён, что удалось продать здесь то, что было интересно тебе самому. Значит, покупатели здесь есть, уже не гипотетические, а реальные. И покупать будут! "Керамическiя изъделiя изъ Челищева"! Люди к нам едут, значит и рекламу нам сделают соответствующую: и товарами, и собственными рассказами. А там развернёшься - магазинчик в городе откроешь. Тоже - стилизованный под старину.
          Стрелецкий сидел несколько оглушённый и смотрел на двигающиеся губы Олега Перовского, но не слышал ни единого слова. В голове у него всё смешалось: авария на шоссе, Германия, Особый отдел, работа в издательстве, два созданных цеха, открытых им в парке культуры и в "зоне" и нагло отобранных у него без зазрения совести, после чего он снова оказался выброшенным на улицу. Прохиндеи от искусства, безжалостно оттиравшие его в сторону не потому, что его работы были плохи: просто охраняли зону своих "жизненных интересов", и не дай бог, чтобы вторгался туда кто-то новый, не похожий ни на кого. Голые стены собственной квартиры, в которой то и дело отключали электричество, и вдруг такой случай, когда ему протягивают руку, в то время как он об этом вообще не просит, да ещё и требуют практически ничего взамен...
          Солнце уже давно скрылось за горизонт, и на балконе стало прохладно.
          - Всё! - сказал Олег.- Пошли спать…

VI

          В комнате застрекотал телефон. Олег поднял трубку. Звонил "кубанец":
           - Олег! - возбуждённо говорил он в трубку.- Приходи ко мне - покажу новую вещь! По-моему, получилось очень неплохо.
          Олег сказал, что идет, и положил трубку.
          Мастерскую "кубанец" оборудовал с размахом: большая печь - для обжига крупных изделий, две муфельные лабораторные - для мелких; просторные столы для работы, несколько круглых дисков "здоровье" служили в качестве своеобразных турелей для поворота изделия при проверке формы и декорировании, сушильный шкаф и всё что необходимо для дела.
          Сразу же Олег увидел на одном из столов нечто довольно большое. Собственно, в том, для чего предназначена эта вещь, Олег не сориентировался, но сама по себе она была удивительна! Это было нечто вроде большого пейзажа из глины, в котором было всё: дом с колоннами, дубы перед ним, службы, пруды, лес на заднем плане; в самом верху композиции - кусочек озера и сосны над ним, в самом низу, спереди, расположился нижний пруд с островом и небольшой плотиной, подпирающей воду в том месте, где примостились небольшая водяная мельница...
          - Ну, как? - улыбаясь, спросил "кубанец".
          - Потрясающе! - ответил Олег, будучи не в силах оторвать взгляд от совершенно нового для него зрелища.- Если бы здесь была живая вода, всё было бы абсолютно реально. Но это, как я понимаю, невозможно. Да и зачем? Всё равно здорово!
          - Почему невозможно? - по-прежнему загадочно улыбаясь, спросил Стрелецкий.- Это же комнатный декоративный фонтан. Вот насос,- он показал лежащую в шкафу арматуру небольшого фонтана.- Вот здесь, - он показал отверстие в глине, - вставляются соответствующие трубки. В этом месте вода переходит из одного уровня в другой - сверху вниз. А вот в этом месте - за декоративными листьями деревьев - видишь довольно крупные отверстия? Это - для электрического подсвета.
          - Так он что - ещё и с подсветкой будет?
          - Конечно!
          - Скажи честно - ты это сделал здесь впервые или у тебя уже было нечто подобное?
          - Ты прав - опыт был, но, если можно так сказать - абстрактный, что ли...
          - Не понял. Что значит абстрактный? И как опыт может быть абстрактным?
          - Там тоже была природа, но что же касается архитектуры, там был средневековый замок. Заказала мне его сестра - ей нужно было подарить что-то своему шефу на новоселье. Потом оказалось, что именно в тот момент она "не потянула" в деньгах, и я предложил эту штуку в кафе. Те, было, согласились уже взять, но фонтан "поехал"...
          - Как это - поехал? - непонимающе спросил Олег.- Куда?
          - Да не "куда", а сам по себе - потерял форму, стал сминаться под собственной тяжестью - глина-то до конца не высохла - и пополз под собственным весом вниз. Пришлось всё перемять. А работы там было - месяца на полтора! Да я сам был виноват - не предусмотрел усиление жёсткости конструкции. Вот он и не удержался. А здесь вспомнил вдруг тот сюжет и повторил старую идею, но в новом содержании.
          - Да-а... медленно протянул Олег.- Это действительно замечательно... Замечательно даже не то, что ты здорово работаешь, ты понял душу этого места, этой земли. Значит, её обязательно должны понять и другие....
          - А разве можно не понять её тому, кто здесь вырос?
          - Понимаешь... Многие выросли на этой земле, но совсем её не видели и не видят до сих пор, а замечают лишь сумму площадей, которая позволяет разместить ещё ряд станов для печатания денег...
          - Вообще-то ты прав. Но... Среди них встречаются и такие, что предпочитают именно русский стиль, и, как правило, это молодые образованные люди, у которых ветер дует в паруса фортуны с нужной стороны: они и сами прилично зарабатывают, и делают это отнюдь не на разнице валютных курсов. Их, к сожалению, очень мало, но... Я рассчитываю в первую очередь именно на таких людей. Такую вещь, - он показал рукой на фонтан, - не жаль отдавать умным людям, хотя гораздо чаще деньги платят богатые и твердолобые одновременно. Как правило, - за то, чего нет и не может быть у других и о чем они раньше и мечтать не смели, а с воображением у них, сам понимаешь, небогато...
          Незаметно для самого себя и для Стрелецкого Олег вдруг совершенно преобразился! Глаза его смотрели куда-то в пространство, смотрели жёстко и в то же время грустно. Стрелецкий совершенно не ожидал, что Олег может вот так смотреть и чувствовать. Он взял его за руки и тихо спросил:
          - Что "тучи над городом встали"? С какой стороны? Скажи! Может быть, сумеем "отмахаться" вместе? Да не молчи же ты!
          Олег медленно повернулся в сторону Стрелецкого.
          - Да нет. Пока ничего такого на горизонте не наблюдается, но посуди сам: был Мамонтов, был Третьяков, был Морозов. Нам нужно им в ножки поклониться за то, что они сделали для русской культуры. Прошло всего несколько лет, и большевики стали торговать русскими культурными ценностями. Потом была война, и опять многое оказалось за пределами страны. Сегодня на международном аукционе продали мундир Гагарина, а новых Третьяковых, Морозовых и Мамонтовых что-то не видно! Вместо них за бронированными стёклами иномарок разъезжают тупоголовые "качкu", вся философия которых умещается в двух понятиях: "купить-продать". Мешает что-то - убьют! Вот уж точно - повторяется старая истина на новый лад: живи сегодня "на всю катушку", потому что завтра тебя или убьют или разорят! Боюсь, чтобы кому-нибудь из таких не приглянулся наш Дом. Одна надежда на то, что музейное дело всегда было убыточным, а убытков эти типы не терпят... Ладно! Хватит - о грустном. Давай поговорим о чём-нибудь весёлом! Как-то ты начал рассказывать о том, что тебе было "весело", когда ты вернулся из Германии и отметился в "конторе"?
          - А-а! Вон ты о чём! Была, была такая история...
          Стрелецкий начал как-то рассказывать о том, как вернулся со срочной службы и пришёл отметиться в КГБ, за кем и числится до тех пор, пока его не снимут с воинского учёта... Там ему сразу же стали предлагать дальнейшую службу, рисуя весьма радужные перспективы: училище, академия и тому подобные прелести, но он поблагодарил и отказался, потому что рёбра и так уже сломаны на дороге, когда работал шофёром, стрелять в него - тоже стреляли. Хватит, наверное, судьбу испытывать. Пора и о личной жизни подумать. Ну, говорят, раз такое дело, извините за внимание. Жаль, конечно, что хороший специалист втуне будет терять специальную квалификацию "на гражданке", но... Срочная служба есть срочная служба! Вы, дескать, её благополучно отслужили, спасибо вам за это, и до свидания!
          Он вышел из "конторы", пошёл в сторону большого проспекта, а перед этим по вколоченной в него спецназом привычке "проверился", нет ли за ним "хвоста". Сделал это чисто машинально, без всякой задней мысли. Можно сказать, интуитивно, но очень профессионально.
          "Хвост" был!
          "Ах, вот как, ребятки!", подумал "кубанец". Вы, видно, хотите убедить в том, не потерял ли я своих боевых качеств? Ну, смотрите, соколики! Демонстрируется произвольная программа - показательные выступления!
          Он неспеша дошел до центрального входа в городской парк, поразмышлял, а потом развернулся и пошёл навстречу "хвосту". Это был человек лет двадцати пяти-двадцати восьми, в хорошо сшитых простых брюках и какой-то легкой трикотажной рубашке, в которых ходила если не половина мужиков города, то уж добрая четверть - это точно! У него ещё были тёмные очки, которые в тот момент торчали за распахнутым воротом рубашки. Вообще-то ты всё делаешь правильно, подумал "кубанец", но вот с очками явно переборщил - лишняя примета. Но даже если бы их не было, твоя школа тебе всё равно не поможет.
          Стрелецкий повернул направо. Прошёл мимо кафе-кондитерской и вошёл парк нес главного, а с одного их боковых входов. "Хвост" был шагах в тридцати-сорока и явно никуда не спешил. "Кубанец" завернул в летнее кафе - "хвост" только ещё заворачивал в парк следом за ним - и вдруг быстро проскочил открытую площадку, перемахнул через ограждение и спрыгнул вниз на восточную сторону каменного квадрата, на котором стояло кафе, и стремглав метнулся к арке-мостику, до которой отсюда было метров пятьдесят. При этом рассчитывал на то, что "хвост" не станет поднимать шум, поскольку такую задачу ему наверняка не ставили. Скорее всего, он сначала заглянет в крытый павильончик и уже тогда, не обнаружив его там, предпримет какие-то дальнейшие активные действия со своей стороны, которые неизбежно должны будут закончиться каким-нибудь донесением начальству.
          Нырнув под арку в нижней части парка, "кубанец" быстро прошёл вправо, в аллейку, где когда-то стояла скамейка, а теперь остался лишь пикет милиции, прошёл ещё метров пятьдесят, повернул направо, затем - налево, и его совершенно скрыли растущими рядом кусты и деревья. Пройдя мимо детской обсерватории, он вышел с противоположной стороны парка и оказался на Прокурорском проспекте, прошёл по вымощенной булыжником короткой улочке, свернул направо, потом налево, вышел на Большой проспект, там вскочил в подошедший автобус и через две остановки вышел на Центральном базаре. Там вышел из автобуса и пошёл вниз, в сторону вокзала. Дойдя до Таможенного переулка, он повернул направо, снова вышел на Центральную и оказался у здания, где сидело его "спецназовское" начальство. Из автомата, стоящего напротив, он набрал номер и, услышав в трубке голос офицера, с которым мило расстался минут сорок назад, заговорил:
          - Товарищ майор! Докладывает старший лейтенант Стрелецкий. Я - здесь внизу, а ваш "топтун" ещё где-то болтается.
          - Заметил-таки?- прогудел в трубку майор.
          - А вы чего хотели? - в тон ему ответил "кубанец". - Я всё-таки не с курорта прибыл, служил, как учили, и к службе относился серьёзно. Полагаю - минут через десять вы получите этому подтверждение. - Он помолчал секунды две, потом довольно язвительно спросил, - Мне этого подождать, или могу быть свободным прямо сейчас?
          - Можете быть свободным прямо сейчас, - прозвучало в трубке.
          Стрелецкий повесил трубку на рычаг автомата. Перешёл проезжую часть и теперь неспеша пошел вверх по улице. Около магазина "Охотник" он вдруг снова увидел своего "преследователя". Тот тоже его узнал, но не показал вида. Проходя мимо, "кубанец" бросил ему на ходу "Позвоните шефу!" и, не задерживаясь ни на секунду, пошёл к остановке автобуса на Базарной площади...
          - А почему ты решил, что тебя "пас" только один человек? - спросил Олег. - А вдруг их было больше?
          - Во-первых, нас учили быстро и надёжно "срубать хвосты", и я практически сразу определяю, сколько за мной глаз. Во-вторых, это был случай чисто проверочного характера, а людей у любого начальника всегда не хватает, так что вряд ли за мной послали больше одного человека.
          - Ну, а если представить такой невероятный случай, что за тобой послали двух-трёх человек, да ещё и сделали им установку проверить тебя "на прочность"?
          - Ты имеешь в виду, что им предложили ещё и "помахаться со мной"?
          - Да.
          - Думаю, что и в этом случае я тоже практически ничем не рисковал. Правда, дело в подобном случае зависело бы от того, кого бы за мной послали - милицию, ОМОН или спецназ. У них у всех различная подготовка в плане рукопашного боя. Скажу тебе так - от двух-трёх милиционеров могу отмахаться практически без какого-либо ущерба для себя и окружающих.
          Как-то недавно шли мы вечером вместе с женой по большому скверу. Было уже около одиннадцати, и вдруг навстречу, в нашу аллейку, заворачивают четыре милиционера! А они к тому времени совершенно уже распоясались и хватали всех. Даже тех, кто с друзьями очередной успех на работе по традиции отмечал - "план" выполняли!
          - Как это? - удивился Олег.- Да так не бывает!
          - У вас, в провинции, может быть, и не бывает, а в больших городах то тогда стало почти нормой. Конечно, для милиции, а не для всех остальных. Так вот в тот вечер во мне как раз сидело сто грамм перцового напитка я им - дыхание себе открываю, когда схватывает вдруг. И выпил я их буквально минут за десять перед встречей с этими "орлами закона". Ну, думаю, сидеть мне сейчас в "обезьяннике", если инициативу отдать "закону", а жене домой добираться просто не на чем - в кармане оставалось денег только на один автобусный билет, а до дома - три пересадки! А пешком - это километров десять-двенадцать! Что с Галкой будет?! Огляделся я по сторонам, а здесь в то время как раз ломали бетонный забор, стоявший ещё с шестидесятых годов - довольно массовый в те годы вид "садово-паркового" искусства - и рядом валялись арматурные прутья. Подобрал я один из них - около метра длиной - и уже более или менее спокойно пошёл навстречу "ментам".
          Те, конечно, сразу же нас заметили, как только завернули в эту аллейку, и медленно двигались в нашу сторону. Метров за пять до них я остановился и стал поигрывать арматуриной. Увидев, что я вооружён, те остановились.
          - Что это у тебя в руке? - спросил старший наряда.
          - Тросточка,- ответил я.
          - А ну-ка брось! - потребовал он.
          - Зачем? - удивился я. - Вас четверо, а я всего один. Как-то неудобно беседовать с таким благородным собранием, имея голые руки.
          - Я сказал - брось! - повысил голос старший наряда. - А то применю силу!
          Я взял Галку за руку и отошел к забору, который разломали ещё не до конца, и сказал:
          - Ну что ж! Попробуйте! Только учтите, что нападать на меня собираетесь вы, значит, по крайней мере, двое из вас станут покойниками, а потом мы разберёмся, по какой причине вы собирались познакомиться со сецназовцем, который вас не трогал и даже не собирался этого делать...
          - Неужели доходит до этого? - удивился Олег.
          - Доходит, - ответил "кубанец".- Ты читал "Освободитель" Виктора Суворова.
          - Нет. Не читал.
          - Так вот там ежедневный план по задержанию спускался каждому комендантскому патрулю; чтобы, скажем, к двадцати трём часам было не меньше сорока задержанных. Если меньше - плохо служишь, а больше - зачем себя утруждать! Так вот в милиции то же самое...
          В общем, мои слова, точнее - слова "спецназовца" в моем лице, несколько охладили их пыл, и они отправились восвояси.
          - А если бы не отправились?
          - Ну, тогда пришлось бы их "разделать". С четырьмя противниками я до сих пор справляюсь. В армии у меня был хороший инструктор по рукопашному бою, и года три назад, когда наши войска в первый раз уходили из Чечни, я встретил его как-то возле "шайбы".
          - А что это такое - "шайба"?
          - Есть у нас в городе такое место, где стоит магазин, имеющий форму плоского кольца. Впрочем, там не только магазин, но и - кафе, шашлычная, мастерская и много разных полезных заведений. Вот это строение и назвали "шайба". Потом магазин оброс различными торговыми лотками, палатками, рядом появился рынок. Название в город привилось, и по-другому это место никто не называет. Даже для приезжих это - "шайба"!
          Так вот у самой кольцевой авторазвязки там есть небольшая "наливайка", где можно выпить и закусить, а то и пообедать. Захожу я как-то туда за соткой своего "лекарства" и взять чего-нибудь на закуску. Беру стакан, тарелку, сажусь за столики, спокойно начинаю есть, и вдруг кто-то хватает меня одновременно за шею и за руку. Ну, навыков своих я не растерял: бью свободной рукой по корпусу, перехватываю руки и бросаю противника через себя вперёд. Правда, до конца приём провести не удалось, и тут же раздался добродушный и густой голос: "Ну-у! Узнаю знакомую руку! До сих пор в действующем резерве, как понимаю..." Смотрю - это мой армейский инструктор по рукопашному бою!
          Обнялись, разговорились!
          - А как он на этой самой "шайбе" оказался? - спросил Олег. - Сам сказал - там рынок, магазин. Что там делать инструктору по рукопашному бою? Хотя что я говорю? За продуктами пришёл - офицеру тоже есть нужно...
          - Верно... Пришёл... Только не за продуктами, а за... заработком. До последнего времени он продолжал служить и в конце концов попал в Чечню, где и воевал довольно успешно. Кстати, рассказывал, что там воевали две бригады морской пехоты, равных которым не было никого! Они на своём пути колотили всех, а сами при этом отделывались - самое большее - легкими царапинами, да синяками! Так вот через два месяца такой войны их оттуда вывели, а затем расформировали. Его батальон тоже попал под сокращение, и остался он с небольшой пенсией и без каких-либо перспектив. Вот и пришлось приходить на "шайбу" и предлагать свои услуги в качестве... грузчика.
          - Офицеру?! Грузчиком?!! - Олег, казалось, был готов проглотить собственный язык от удивления и негодования.
          - Да... Именно офицеру. Да ты должен был слышать по телевизору о самоубийствах офицеров, которые кончали счёты с жизнью, будучи не в силах содержать собственные семьи на те крохи, что выделяло им государство...
          - Да, понимаешь...
          - Тут и понимать нечего. Давно известна истина: не хочешь кормить свою армию - будешь кормить чужую. Но это будет уже не по твоему убеждению, а по жестокой необходимости...
          В общем, потом я узнал, что мой инструктор устроился сопровождать грузы на "дальнобойных" рейсах. Плата - тысяча рублей в день!
          - Да! На такие деньги жить можно! Ещё бы - тысяча в день!!!
          - Можно... Но недолго...
          - Почему?
          - А ты подумай сам - одна тысяча рублей вдень. Такие деньги платят не за весёлую прогулку, а за что-то другое. На транспорт постоянно нападают, и его необходимо защищать. Причём не на жизнь, а на смерть...
          В общем, убили его через месяц этой "работы"... В рейсе...

VII

          ...Автобус медленно катился по Велико-Новгородской, любопытные туристы постоянно вертели головами из стороны в сторону, рискуя окончательно их открутить, а голос гида, усиленный небольшим электромегафоном, рассказывал о достопримечательностях:
          - ...Прежде всего, в Речанове привлекает внимание следующее: "Оный город не мало увеличивают и придают ему много красы каменные церкви..." Это видит каждый, кто посещает город или только проезжает мимо на поезде. Но это лишь то, что бросается в глаза само собой. В Речановском районе очень много старинных памятников архитектуры и быта старинного дворянства, которые нуждаются в охране, а ещё больше - в реставрации и восстановлении. Долгое время здесь не было никаких центров туризма. Лет двадцать тому назад организовали бюро путешествий и экскурсий, но туристов практически не было, потому что мало кому было известно об этих древних русских местах. Звучит довольно странно - "древние русские места", но ведь это и обозначает, что древность начинается за порогом собственного дома, а не за тридевять земель в тридесятом царстве. Совсем недавно в основном восстановлена каким-то чудом сохранившаяся с начала XIX века усадьба полковника Челищева, дошедшая до наших дней почти не тронутой. Сделано это было по инициативе и при самом непосредственном участии учителя труда, который преподавал в одной из школ нашего города. Зовут его Олег Петровский. Село Челищево теперь стало своеобразной визитной карточкой города Речанова.
          Теперь посмотрите, пожалуйста, направо. Я даже попрошу нашего водителя остановиться.
          Туристы послушно повернули головы направо и увидели стеклянную витрину магазина, над которым висела стилизованная под дореволюционную вывеска с надписью "Челищевскiя керамическiя изъделiя". В самом центре витрины блистала глазурью великолепная ваза, по поверхности которой бежали буквы славянской вязи "...Ты приводи друзей своих под сень дерев и вместе с ними..."
          Конечно, из автобуса эту надпись прочитать было невозможно. Её привёл напамять экскурсовод, и при виде старинной письменности на ещё более старинном материале многие вдруг почувствовали себя русскими не по национальности, а по тому, что они жили на этой самой вот земле и в то же время так плохо её знали. Тем большим было желание поближе познакомиться хотя бы с маленькой частью истории, которая всегда стоит за каждым домом, за каждым городом, за каждой глухой деревенькой этой земли, носящей короткое гордое и горькое имя - Россия...