Грамматические тропы (аллеотеты)

редметом сопоставления могут быть не только лексические, но и грамматические значения. Такие тропы известны под названием "аллеотеты" (см. И-34, р. 5), в то время как фигурные амплификации не имеют соответствующего специального названия.
          Объектом сопоставления может быть отношение к модальности. Так, литота - троп, построенный на контрасте утвердительной и отрицательной модальности. Риторический вопрос - троп, основанный на контрасте между вопросительной и утвердительной модальностью, с одной стороны, и отрицательной - с другой. Им соответствуют такие фигурные амплификации, как коррекция, когда утверждение отрицается, а затем еще сильнее утверждается, и гипофора, или эпилемма, когда поставленное под вопрос вслед за этим утверждается или отрицается.
          Объектом сопоставления может быть отношение к лицу. Например, риторическое обращение - это также троп, основанный на отношениях смежности и контраста между значениями форм лица. Возможно обыгрывание форм наклонения, времени, числа. Однако большая часть грамматических тропов и фигурных амплификации подобного типа должна быть изучена уже в грамматике. Что же касается тех из них, которые античная риторика объединяла под названием фигур мысли, то с ними можно и нужно подробнее познакомиться по материалам учебного словаря.

Общие принципы классификации диаграмматических фигур

          Все фигуры мысли построены на исходном сопоставлении двух денотатов у разных знаков, следствием которого является сопоставление их означающих. В основе всех диаграмматических фигур лежит непосредственное сопоставление означающего и денотата знака. На первый взгляд, такое сопоставление (особенно поиск сходства или контраста) невозможно. Известно, что денотат отражает представления о референтах или референтных ситуациях, т.е. о явлениях окружающей нас действительности. Эти представления очень богаты. Они вбирают в себя не только формы и очертания, но и движения, и краски, не только звуки, но и запахи, вкусы, ощущения теплого и холодного, твердого и мягкого и т.д. Напротив, означающее или "материальное тело" знака не может создать и сотой доли таких представлений: ведь это по существу только звуковая или графическая оболочка, к тому же воспринимаемая лишь как недискретность, целостность. И тем не менее сопоставление материальных свойств означающих и референтов возможно. Правда, оно базируется в данном случае лишь на двух типах сходных представлений - количестве и расположении явлений. И в этом плане диаграмматическую фигуру можно в лучшем случае сравнить с чертежом, схемой или диаграммой, в то время как троп или амплификация - это, по меньшей мере, видеофильм. Но у диаграмматических фигур есть и существенное преимущество. Информация о количестве и порядке расположения, которую несут эти фигуры, вместе с соответствующей интонацией, способна отображать не только сходные характеристики окружающей действительности, но и внутренние ритмы психической деятельности. В этом отношении диаграмматические фигуры могут быть не менее изобразительны и выразительны, чем танцевальные па. Для нас же особенно важно, что диаграмматическая фигура прекрасно отображает такие существенные для теории доводов состояния оратора, как уверенность или неуверенность.
          Еще со времен античной риторики словесные фигуры делились на три группы - прибавления, убавления, а также размещения или перестановки.
          Фигуры прибавления основаны на отображении повторяемости. Отсюда их тесная связь с идеей счета, которая проявляется в двух отношениях. Во-первых, в способности изображать большие считаемые количества однородных предметов, продолжительные однотипные отрезки времени и т. д. Во-вторых, в возможности отображения нарастания, последовательности, однонаправленности. Это свойство особенно важно, так как оно дает возможность передачи стабильности, устойчивости, неизменности оценок психического настроя. К фигурам прибавления относят анафору, эпифору и кольцо. Для них характерно внешне упорядоченное и неконтактное расположение повторяющихся элементов. Схематически это можно обозначить как abb. ../abb. ../abb... (где а - повторяющийся элемент, b - неповторяющиеся элементы, / - граница речевого отрезка), / bb... a / bb... a / bb... а. Упорядоченное внутреннее изображение имеем в анадиплозисе, который характеризуется схемой bb... а/а bb.... Его можно также рассматривать как неконтактное, поскольку повторяющийся элемент разделен границами "а" речевого отрезка. Упорядоченное внутреннее неконтактное расположение наблюдается в гиперзевгме: / bb... а... bb / bb... a... bb / bb... а... bb/. Сюда же относят геминацию (упорядоченный контактный повтор, содержащий не менее трех упорядоченных элементов - ааа). На периферии этих фигур расположена эпимона (беспорядочный и неконтактный повтор). В рассматриваемом типе фигур могут использоваться не только одинаковые лексические, но и однотипные синтаксические единицы (например, в периоде, эпаноде). Разнообразие фигур прибавления обусловливается также возможностью повторения не только знаменательных, но и служебных частей речи, например союзов (полисиндетон), предлогов, а также префиксов, суффиксов и окончаний (гомеология).
          Фигуры убавления основаны на отображении неповторяемости. Поэтому происходит разрыв с идеей счета, который проявляется прежде всего в одном отношении - неспособности изображать большие считаемые количества, продолжительные считаемые отрезки и т. д. В этой связи фигуры убавления отображают прежде всего расчлененность множества на отдельные части, очень разнородные (в том числе и по своей значимости). Отсюда их способность к отображению перепрыгивания от детали к детали, мелькания, быстроты движения и, что особенно важно, изображению быстроты психических реакций. Вместе с тем фигуры прибавления в целом нейтральны по отношению к отображению других представлений, связанных с идеей счета, - нарастанию, последовательности, однонаправленности. К фигурам убавления относят эллипсис и асиндетон (бессоюзие). На периферии рассматриваемого типа находятся апосиопеза (умолчание) и просиопеза, имеющие некоторые черты, сближающие их с фигурами размещения.
          Фигуры размещения и перестановки, так же как и фигуры убавления, основаны на идее неповторяемости, а отсюда - разрыве с идеей счета. В отличие от последних этот разрыв связан, однако, прежде всего с невозможностью отображения последовательности и однонаправленности.
          Грубо говоря, фигуры размещения хорошо передают изменение направления, разнонаправленность, а если говорить о психической деятельности, - изменчивость, разнонаправленность эмоционального настроя, оценок, реакций и пр. Представление о необычном размещении достигается благодаря нарушению контактности, т. е. расположению на расстоянии того, что должно быть рядом. Этой цели служит либо просто пауза, которая не соответствует привычному синтаксическому и смысловому членению (таковы фигуры парцелляции и скандирования), либо пауза, заполненная вклинившимся чужеродным лексико-синтаксическим наполнением (тмезис, диакопа, парентеза, анаподатон).
          В первом приближении фигуры перестановки передают не только изменение направления, но именно движение в обратном направлении. Представление об этом достигается благодаря нарушению привычного порядка следования (то, что должно быть позже, размещается раньше, и наоборот). Сюда относится фигура инверсии и гистеронпротерон.
          Существуют также некоторые диаграмматические фигуры, сочетающие прибавление с убавлением (например, зевгма), прибавление с перестановкой (например, простой хиазм), убавление с размещением (апосиопеза).

Дискретные фигуры. Основные принципы классификации

          Дискретные фигуры опираются на сопоставление отдельных фонем или их отдельно и произвольно выбранных из речевой цепи совокупностей, с одной стороны, и представлений, отраженных в денотатах, - с другой.
          Простейшая разновидность дискретных фигур - звукоподражательные. Звучание отдельных повторяющихся в речевой цепи звуков напоминает те или иные явления. Сюда относятся аллитерации и ассонанс.
          Более сложный принцип построения дискретных фигур - паронимический. Он начинается с сопоставления сходных звучаний, которое дает повод для дальнейшего сопоставления значений. Иными словами, мы имеем здесь схему, прямо противоположную той, по которой строятся фигуры мысли. К паронимическим фигурам относятся каламбур и разного рода инструментовки.
          Дискретные фигуры могут быть также основаны на сопоставлении не звуков, а букв и буквосочетаний. К ним относятся графические фигуры, например акростих, палиндром, логогриф и др.

Гибридные фигуры

          Выше уже упоминались гибридные образования, сочетающие принципы построения однотипных изобразительных средств (амплификации, диаграмматических фигур). Но особо нужно сказать и о сочетании разнотипных.
          Неспециальные изобразительные средства легко сочетаются со специальными. Так, когда мы говорим о "серебряных волосах", мы не только усиливаем изобразительность добавлением определения, т. е. атрибутизацией (ср.: "волосы" и "седые волосы"), но еще и создаем сложное представление о цвете волос, сравнивая его с цветом серебра, т. е. создаем гибридное образование - метафорический эпитет. Из числа наиболее распространенных гибридных фигур, сочетающих свойства разнотипных изобразительных средств, назовем плоку (прибавление, антитеза, парономазия) и антиметаболу (прибавление, перестановка, антитеза и парономазия), гипаллагу (размещение, метонимическая амплификация, метафора).

Некоторые замечания о терминологии

          Как уже говорилось, античная риторика различала "фигуры мысли" и "словесные фигуры": "У большинства существует согласие делить их на две части: смысловые, т. е. связанные с рассуждением, смыслом и чувствами, и лексические, т. е. словесные" (И-50, 9.3.2).
          Принимая это разграничение, мы использовали и другие, более знакомые слушателям названия (тропеический, нетропеический). Античная риторика противопоставляла троп (например, еще у Цицерона) как слово и фигуру как словосочетание. Ср.: современное противопоставление тропа как парадигматической структуры и фигуры - как синтагматической. Таким образом, издавна существовало широкое и узкое понимание фигуры. Широкое по отношению и к фигурам мысли, и к словесным фигурам и узкое - только по отношению к тем фигурам мысли, которые состоят из "одного слова", но не к тропам. Наряду с этим средневековые риторики используют для обозначения фигур мысли, образуемых словосочетаниями, термин "амплификация". Нам представляется более целесообразным использовать этот термин, рассматривая троп как особую разновидность фигур мысли. Термин "диаграмматические фигуры" употреблен нами вместо термина "словесные фигуры". Поскольку изобразительность таких фигур напоминает изобразительность чертежа и диаграммы, мы считаем его более удачным. Нам также принадлежит общий термин "звукоподражательная и паронимическая фигура".
          В целом же использованная терминология соответствует наиболее распространенной, представленной в рекомендованных отечественных и зарубежных словарях, с которыми нужно работать. Полностью соблюсти соответствие терминологии в разных источниках очень трудно. Еще со времен Квинтиллиана фигуры получали самые различные наименования: "Все писатели дают им свои названия, но разные и каждый какое кому заблагорассудится" (И-50). Это положение в известной мере сохраняется и до нашего времени.
          Итак, после ознакомления с названиями фигур и схемами их построения с помощью предлагаемого учебного словаря мы приступим в следующей лекции к изучению иллюстраций и конкретным рецептам их использования в связи с описанной выше системой коммуникативных установок и доводов.

Классификация фигур и тропов в работе Ц. Тодорова

          Итак, общий обзор средств усиления изобразительности завершен. И хотя классификации, данные выше, отвечают современному состоянию науки в целом, мы не выдаем их за бесспорные во всех деталях и подробностях. Чтобы дать пищу для дискуссии, позволить взглянуть на обсуждаемый предмет и другими глазами, сделаем последний небольшой экскурс в историю и подробнее познакомимся с уже упоминавшейся статьей Ц. Тодорова.
          Отдав должное основополагающим достижениям современной лингвистики (с. 2006-2011), Тодоров обращается далее к работам риторов, пытавшихся объяснить различие между естественным и фигурированным языком, и суммирует эти попытки в четырех нижеследующих критериях.
          1. Логичность - алогичность (logique - alogique). Согласно этой широко распространенной концепции, естественный язык характеризуется понятийно-логической структурой, в то время как фигурированный представляет собой смещение в область эмоционального и наглядно-образного.
          Тодоров не считает данный критерий самодостаточным, и мы полностью согласны с этим. В то же время мы хотим еще раз подчеркнуть его громадное значение (см. ссылку на Ш. Балли в §6), как критерия, необходимого для характеристики содержания фигурированной речи.
          2. Частотность - меньшая частотность (frequent - peu frequent). Согласно этому критерию, единицы естественного языка встречаются чаще, фигурированного - реже.
          Тодоров отвергает и этот критерий, и мы разделяем его мнение. Но здесь нужно подчеркнуть и обсудить два обстоятельства. Частотность не имеет значения для осуществления такого важного свойства фигурированной речи, как изобразительность. Но она важна как средство усиления выразительности, а фигурированная речь должна особым образом сочетать оба эти качества. Так, слово "вертолет" обладает большей изобразительностью, чем "геликоптер", но встречается чаще, следовательно, при прочих равных условиях привлекает меньше внимания, менее выразительно. Далее, речь должна идти не о частотности вообще, а о той, которая зависит от предшествующего и последующего текста, от окружения.
          Итак, критерий частотности следует, наверное, рассматривать как вспомогательный.
          3. Неописуемость - описуемость (indescriptible - descriptible). В соответствии с этим критерием предполагается, что естественная речь - это такая манера говорить, при которой люди (даже грамматики и риторы) не замечают других свойств слова, кроме как средства выразить мысль. Те же, кто не только выражает мысль, но знает или чувствует, что особым образом описывает ее содержание, пользуются фигурированной речью. В этой связи в статье цитируется и высказывание Дюмарсе: "Выражение становится фигурой с того момента, как мы можем начать его описывать" (цит. по: И-50, р. 2015).
          Тодоров считает рассматриваемый критерий "слабым". И с этим следует в известной степени согласиться. В самом деле, объектом описания могут стать как естественная речь с ее единицами, так и фигурированная. Таким образом, данный критерий не способствует выявлению структурной специфики фигурированной речи. Но, по нашему мнению, следует подчеркнуть его функциональную значимость. Естественная речь сообщает. Фигурированная речь не только сообщает, но непременно выражает свое отношение к тем средствам, с помощью которых она сообщает.
          4. Нейтральность - оценочность (neutre - valorise). Тодоров положительно оценивает этот критерий. Однако, на наш взгляд, следовало бы специально подчеркнуть, что оценочность фигурированной речи направлена лишь на ее форму, как необходимую и способную передать сложное содержание.
          Отметим, что в числе рассмотренных критериев специально не выделено усиление изобразительности языкового стиля, хотя на это по существу нацелены дальнейшие классификации статьи.
          Приступая к анализу специфики единиц, используемых в фигурированной речи, Тодоров выделяет четыре типа отношений.
          1. Звук - смысл (son - sens). По этому типу построены, например, парономазии и аллитерации. Легко заметить, что данный тип почти полностью совпадает с понятием недискретной фигуры.
          2. Синтаксические отношения (syntax). К ним относится, например, эллипсис, зевгма и пр. Этот тип почти полностью соответствует понятию словесной (диаграмматической) фигуры.
          3. Семантические отношения (semantique). Сюда входят, в частности, метафора, метонимия, синекдоха. В принципе этот тип соответствует традиционным определениям тропа и большей части амплификации, т. е. основной части фигур мысли.
          4. Знак - референт (signe - referent). Сюда относится, например, антифразис. В нашей классификации этот тип отсутствует, хотя подобные отношения, несомненно, имеют место. Действительно, в целях упрощения мы констатировали ранее, что формирование фигуры мысли, в том числе тропа, начинается с сопоставления денотатов, т. е. представлений, а не обязательно реальных явлений, которые они отражают (т. е. референтов). Это упрощение не препятствует пониманию смысловой структуры большинства тропов. Но не всех. Так, выражения "умная голова" и "дурак" имеют совершенно различные денотативные структуры, но в басне Крылова они соотнесены с одним референтом - Ослом; на этом построен антифразис: "Откуда, умная, бредешь ты, голова?" Так же выражения "гигант мысли", "охотник за брильянтами" или "предводитель команчей" представляют собой перифразы, отличающиеся разными денотатами, но в романе "Двенадцать стульев" они соотнесены с одним референтом - Воробьяниновым. Все же нам представляется, что различие между 3-м и 4-м типами отношений не дает основания для специального усложнения общих классификаций.
          И еще одно важное положение - разграничение фигур и "аномалий". Тодоров исходит здесь из того бесспорного факта, что построение и правильное употребление многих фигур (например, анафоры, геминации) во многом опирается на определенные правила, если не на шаблон. В то же время для того, чтобы создать и употребить хорошую метафору, нужно отступление от правил, творчество. С указанным разграничением можно считаться, но нельзя не учесть, что удачная реализация самой простой фигуры требует определенной интуиции и, если хотите, даже вдохновения. А искусство употреблять метафоры и сравнения в любом случае может быть усовершенствовано благодаря знаниям и правилам. Таким образом, вопрос о разграничении фигур и "аномалий", по нашему мнению, нужно оставить открытым.
          И последнее. Мы хотим еще раз порекомендовать нашим читателям обстоятельно познакомиться с терминами, которые называют различные типы фигур, уделить должное время учебному словарю, который мы вам предлагаем. Сейчас самое главное - уяснить структуру, формальное устройство фигуры.

Фигуры и доводы. Предварительные замечания. Рецепты

          Фигуры речи полезны в двух отношениях. Они изображают, во-первых, внутренний мир человека, его эмоции, во-вторых, - внешний, т.е. окружающую нас действительность. Первое особенно важно для доводов "к доверию" и "к недоверию", потому что они не только вспомогательные, не только подкрепляют основные ("к пафосу", "к этосу", "к логосу" и "к очевидному"), но часто становятся решающими, склоняют чашу весов на сторону оратора. В любом случае аудитория должна испытывать к оратору доверие, должна "заболеть" его эмоциями. Для этого, как правило, нужно изобразить уверенный, устойчивый эмоциональный настрой, иногда даже нарастающий в своей уверенности, постоянство оценок и пр. При этом часто нужно и можно показать, что оценки эти не только постоянны, но разнообразны, широки, соотнесены с большим диапазоном явлений. Вместе с тем бывают и такие случаи, когда оратору необходимо временно скрыть от аудитории свою коммуникативную установку, изобразить неуверенность, растерянность и пр. Наконец, наряду с изображением эмоционального настроя оратора часто приходится изображать и внутренний мир "третьей стороны", в том числе, когда нужно представить довод "к недоверию".
          Второе полезное назначение фигур - изображение внешнего мира - не нуждается в особых комментариях. Достаточно сказать, что они нужны для формирования основных доводов. Правда, довод "к очевидному" осуществляется главным образом с помощью общих изобразительных средств, но для двух других ведущая роль фигур несомненна. В связи со сказанным можно дать следующие общие рецепты употребления фигур в доводах.
Рецепт десятый
           В тех случаях, когда довод "к доверию" должен подкрепить доводы "к пафосу", "к этосу", а также "к очевидному", для изображения устойчивого эмоционального настроя, неизменности оценок и пр. наиболее предпочтительны диаграмматические фигуры прибавления - анафора, эпифора, кольцо, а также геминация, гомеология и анадиплозис.
Рецепт одиннадцатый
           Если довод "к доверию" должен подкрепить довод "к логосу" для изображения уверенности, неизменности, последовательности суждений и оценок, предпочтительны такие фигуры прибавления, как период и эпанод, грамматическая амплификация, гипофора, а также гибридная фигура - зевгма.
Рецепт двенадцатый
           Когда довод "к доверию" должен подкрепить доводы "к пафосу" и "к этосу" и когда нужно изобразить не только устойчивый, но и разноплановый эмоциональный настрой, не только неизменность оценок, но и их разнообразие по отношению к различным окружающим явлениям, наконец, когда нужно специально подчеркнуть нарастающую или особенно высокую степень уверенности, необходимо использовать фигуры и тропы контраста - антитезу, градацию, коррекцию, антифразис и астеизм, а также период, эпанод и зевгму.
Рецепт тринадцатый
           В ситуации, когда оратору надо временно скрыть от аудитории свою коммуникативную установку и изобразить неустойчивость эмоционального настроя, он может (в зависимости от настроения аудитории и своих конечных целей) употребить как диграмматические фигуры размещения - диакопу, парентезу, парцелляцию или гибридную фигуру - апосиопезу, так и паронимическую фигуру - каламбур (контрастную амплификацию в виде смешения стилей).
Рецепт четырнадцатый
           Если оратор, подкрепляя довод "к недоверию", хочет изобразить неадекватный эмоциональный настрой "третьей стороны", он может употребить особую разновидности метонимии, называемую мимезисом.
Рецепт пятнадцатый
           В тех случаях, когда оратор изображает окружающую действительность для того, чтобы предъявить аудитории довод "к очевидному", он должен обратиться к двум группам изобразительных средств - неспециальным (атрибутизации, гипонимизации, синонимизации) и специальным, в первую очередь к метафоре и сравнению, к метонимии а аллегории, а также к таким диаграмматическим фигурам, как анадиплозис, геминация, гомеология, полисиндетон, асиндетон, эллипсис, анастрофа, диакопа, к звукоподражательным дискретным фигурам. При этом надо иметь в виду, что неспециальные средства дают нам простую, сравнительно легко наблюдаемую картину мира, в то время как метафоры и метонимии выбирают из нее тонкие и ускользающие от внимания самые разнообразные подробности. Что же касается диаграмматических и звукоподражательных фигур, то они также пригодны для разглядывания мелких деталей, но в отличие от фигур мысли область их использования очень узкая.
Рецепт шестнадцатый
           Если оратор изображает окружающую действительность с тем, чтобы представить доводы "к пафосу", "к этосу" или "к логосу", то ему следует ориентироваться преимущественно на специальные изобразительные средства, особенно на развернутые сравнения и аллегории. В заключение заметим, что диалектика окружающего мира, отражение которой очень часто необходимо для реализации довода "к логосу", великолепно передается такими фигурами, как антиметабола и плока. Перейдем теперь к краткому описанию отдельных фигур.

Анафора и период. Анадиплозис и эпифора. Эпанод и зевгма. Основные функции этих фигур при реализации доводов

          Анафора и период - наиболее распространенные и широко известные риторические средства. Их массовое употребление часто обязано просто языковому чутью и не является следствием специального изучения правил красноречия. В то же время данные фигуры (особенно период) были и остаются предметом заслуженного внимания теоретической стилистики и риторики.
          Анафора изображает уверенный эмоциональный настрой убеждающего, равномерный или нарастающий в своей убежденности, чаще всего оптимистический. Изобразительность необходима здесь, чтобы "заразить" своей уверенностью убеждаемого. Конечно, основную роль играет интонация, но она обычна для подобных структур, а по этой причине тесно ассоциирована с ними в языковом сознании убеждающих и убеждаемых. Обратим внимание на яркие примеры использования анафоры в иллюстрациях.

Иллюстрация пятидесятая
          Мы хотим жить, мы хотим знать, мы хотим быть людьми. Мы хотим насытить алчущий дух наш всею мудростью земли. Мы хотим всего, что уже есть, мы хотим создать то, чего еще нет (Горький. Мудрец).
          То превосходство в бою, когда... именно тот, а не другой принимает команду над остальными, - возникает из самых простых и очевидных для всех вещей. Из того, что зажег танк. Из того... что ты первый поднялся во весь рост. Из того, что ты на неоседланной лошади подскакал к артиллеристам и убедил их повернуть пушки и дать залп по танкам на горизонте... И из того, что в ужасную для тебя минуту у тебя не было написано ужаса на лице и солдаты это заметили (Симонов. Солдатами не рождаются).
          Опять наступила весна, своя в нескончаемом ряду... Опять с грохотом и страстью принесло лед, нагромоздив на берег торосы, и Ангара освобождение открылась, вытянулась в могучую, сверкающую течь. Опять на верхнем мысу бойко зашумела вода... Опять запылала по земле и деревьям зелень (Распутин. Прощание с Матерой).
          Классический образец использования анафоры в убеждающей речи - знаменитое симоновское "Жди меня".
          Период наделен теми же функциями, что и анафора, но в нем ярче передается связь между доводом и коммуникативной установкой, поскольку здесь они представлены в одной и той же структуре. Приводим без комментариев некоторые иллюстрации.
>Иллюстрация пятьдесят первая
          С большой стриженой главой, без шеи, красный и носатый, с мохнатыми черными бровями и с седыми бакенбардами, толстый, обрюзглый, да еще вдобавок с хриплым армейским басом, этот Самойленко на всякого вновь приезжавшего производил неприятное впечатление бурбона и хрипуна... (Чехов. Дуэль).
          Твои глаза, конечно, узки, / И плосок нос, и лоб широк, / Ты не лепечешь по-французски, / Ты шелком не сжимаешь ног, / По-английски пред самоваром / Узором хлеба не крошишь, / Не восхищаешься Сен-Маром, / Слегка Шекспира не ценишь, / Не погружаешься в мечтанье, / Когда нет мысли в голове... / Галоп не прыгаешь в собранье... /Что нужды? - Ровно полчаса, / Пока коней мне запрягали, / Мне ум и сердце занимали / Твой взор и дикая краса (Пушкин. Калмычке).
          Солдат по призванию, солдат по образованию, по наружности и по внутренности, - он ничего не знал и не хотел знать, кроме военной дисциплины (Добролюбов).
          Если мы не отклоним от себя это назначение, если свет наш будет тьма и если, подобно вымышленным корням баснописца, мы не будем платить нашим корням за услуги услугами же, тогда мы не вправе будем величать себя листьями, тогда в словаре природы найдутся для нас другие, менее лестные сравнения (Тимирязев. Жизнь растений).
          К числу других упорядоченных диаграмматических фигур, приспособленных прежде всего к передаче определенного устойчивого эмоционального настроя, но встречающихся реже, относятся эпифора и анадиплозис.
          Так же, как и анафора, эпифора фиксирует внимание убеждаемого на определенном отрезке высказывания и изображает фиксацию внимания убеждающего, подчеркивает постоянную или нарастающую уверенность определенного эмоционального настроя. Но имеется и два существенных отличия. Анафора фиксирует внимание на условии, причине, предпосылке, начале. Эпифора - на следствии, результате, итоге, конце. Анафора более пригодна для передачи положительных эмоций, она окрашена в светлые тона. Эпифора больше подходит для передачи отрицательных эмоций, темных тонов.

Иллюстрация пятьдесят вторая
          Здесь в большинстве своем исчезала всякая логика и побеждал параграф, душил параграф, идиотствовал параграф, смеялся параграф, угрожал параграф, душил и не прощал параграф (Гашек. Похождения бравого солдата Швейка. Пер. Богатырева).
          Несут ему водку. Жжет его водка. Противна ему водка (Гоголь. Вечер накануне Ивана Купала).
          Яркий образец функционально оправданного использования эпифоры в убеждающей речи - стихи азербайджанского поэта Виддади в переводе К. Симонова (см. словарную иллюстрацию).
          Анадиплозис передает нарастание уверенного эмоционального настроя, чаще положительного, основанного на преемственности оценок тех или иных событий, отраженных в сознании убеждающего.

Иллюстрация пятьдесят третья
          Классический, можно сказать, хрестоматийный пример использования анадиплозиса для изображения идеи преемственности поколений дан в стихотворении Э. Багрицкого "Смерть пионерки":
          Пусть звучат постылые, / Скудные слова - /Не погибла молодость, / Молодость жива.
          Следует, однако, отметить, что анадиплозис больше подходит для передачи внешней изобразительности, например, преемственности, непрерывности движения. В художественной литературе способность анадиплозиса символизировать непрерывность движения позволяет особенно эффективно и красочно использовать его для создания эффекта замедленной съемки.

Иллюстрация пятьдесят четвертая
          Повалился он на холодный снег, / На холодный снег, будто сосенка, / Будто сосенка во сыром бору, / Под смолистый под корень подрубленная (Лермонтов. Песня про купца Калашникова).
          К числу упорядоченных диаграмматических фигур, способность которых передавать внутренний настрой связана не столько с определенными эмоциями, сколько с конкретизацией и ходом (а иногда и неподвижностью) мысли, сосредоточивающейся на определенных ключевых моментах, относятся фигура прибавления эпанод и фигура убавления зевгма. Встречаются они довольно часто, но употребляются преимущественно интуитивно. В теоретическом плане их функциональные возможности фактически преданы забвению.
          Эпанод может опираться на повтор и нумерацию, а также только на повтор, без повтора самой нумерации.

Иллюстрация пятьдесят пятая
          Каковы же те четыре ошибки, которые за последние годы подорвали наш бюджет, развалили потребительский рынок и столь резко усилили инфляции Во-первых, это абсолютно неквалифицированная акция с запретом на продажу алкогольных напитков Вторая ошибка - это кратковременная, но очень болезненная компания 1986 г. по борьбе с так называемыми нетрудовыми доходами, которая больно ударила по нашему сельскому хозяйству. Третья ошибка которую мы тоже могли избежать, была связана падением мировых цен на нефть... И, наконец, последняя и самая болезненная ошибка... В 1989 г. бюджетный дефицит (по плану!) рванул сразу до ypoвня 120 млрд (из журнала "Знамя").
          Вся военная история Суворова состояла в трех словах: взор, быстрота, удар; но вор сей был присущ единственно Суворову ( Карамзин. История государства Российского)
          Первый способ построения эпанода, конечно, может давать определенную экономию в повторяющихся единицах, но он менее изобразителен.
          Классический пример использования эпанода для изображения неподвижной сосредоточенной мысли имеем А. С. Пушкина в "Пиковой даме".

Иллюстрация пятьдесят шестая
          Тройка, семерка, туз не выходили из его [Германна] головы и шевелились на его губах... Тройка, семерка, туз преследовали его во сне, принимая всевозможные виды: тройка цвела перед ним в образе пышного грандифлера, семерка представлялась готическими воротами, туз - огромным пауком.
          Зевгма обладает более широкими изобразительными возможностями, чем эпанод, передавая не только концентрацию мысли на определенных ключевых моментах (интересно, что здесь ключевое слово то воспроизводится, то опускается), но и, например, однонаправленную концентрацию усилий, что будет видно из заключительного примера следующей иллюстрации.

Иллюстрация пятьдесят седьмая
          Ах, как тоскует по пахоте плуг, / Пашня - по лугу, / Море - по Бугу, / По северу - Юг, / Все друг по другу (Пастернак. В низовьях).
          Конечно, проще всего было пойти деканату навстречу: двоек не ставить совсем, троек - минимум, четверок и пятерок - по требованию (Грекова. Кафедра).
          В первом примере ключевое слово "тосковать", во втором - "ставить" (оценку). Эти ключевые слова как бы движутся по опорным пунктам, изображая сконцентрированное в одном направлении движение мысли.
          А вот хрестоматийный пример использования зевгмы для изображения однонаправленной концентрации физических усилий.
          Дедка - за репку, бабка - за дедку, внучка - за бабку, Жучка - за внучку, кошка - за Жучку... тянут-потянут... (из сказки "Репка").
          Изобразительные возможности, связанные с передачей устойчивой однонаправленной концентрации мыслей, эмоций, а также физических усилий (заметим, что в последнем случае внутренняя изобразительность переходит во внешнюю), почти не характерны для неупорядоченных фигур. Здесь следует упомянуть лишь о соответствующих возможностях префиксальной гомеологии, которая занимает промежуточное положение между упорядоченными и неупорядоченными фигурами.

Иллюстрация пятьдесят восьмая
          Дождь что ли брызнул бы, чтобы потянуть, полениться, подержаться подольше (Распутин. Прощание с Матерой).
           На следующее утро, 26 января, после короткой свирепой артподготовки части армии продолжали заниматься тем, чем занимались уже семнадцатые сутки, - сокрушая, немецкую оборону, иногда врываясь и вгрызаясь в нее, а иногда только вминаясь и вдавливаясь (Симонов. Солдатами не рождаются).