Зарождение частной прессы на Дону

ервые частные издания на Дону появились после введения крестьянской реформы 1861 г. В процессе своего становления и развития они отразили как общие черты капитализации российской действительности, так и ее местные особенности.
      Первый номер частной газеты "Ростовский на Дону вестник. Листок торговый и полицейский" вышел 7 июля 1863г. Издателем и редактором был отставной чиновник Михаил Петрович Смолеев. Как явствует из личного дела М.П. Смолеева, он воспитывался в Тамбовской духовной семинарии, служил казначеем в Тамбовском ополчении и, по случаю расформирования последнего, был перемещен, по личной просьбе, в канцелярию Таганрогского градоначальника на должность чиновника особых поручений. Служил членом комиссии Военного суда, коллежским секретарем, отличился "во время войны против англо-французов на берегах Азовского моря"(1). В 1860г. вышел в отставку по болезни в возрасте 26 лет.
      Согласно утвержденной программе, газета Смолеева имела, кроме официального, отделы коммерческий и неофициальный. По договоренности с городским Головой, редактор печатал официальные материалы городской Думы, за что получал определенный барыш. Что касается неофициального отдела, то в нем дозволялось помещать статьи о торговле, ярмарках, увеселениях и пр. Этот отдел проходил предварительную цензуру. Цензором назначили смотрителя уездного училища А.И. Хераскова. Предприятие Смолеева существовало недолго. Инициатор ростовской периодической печати столкнулся с трудностями, преодолеть которые оказался не в силах. Разрешение на основание собственной типографии в Ростове он получил не сразу. Вестник печатался в Таганроге, выходил нерегулярно, подписчиков имел мало. Городской Голова, заключив соглашение с редактором о публикации распоряжений и объявлений городской Думы, одновременно ходатайствовал об учреждении официального органа, считая неудобным для Думы "появление объявлений своих и проч. подвергать зависимости от своевременности появления газеты, а факты и сведения, которые ей нужны, объявлять во всеобщее известие, передавать частному лицу, которое может помещать их или нет по своему усмотрению, а тем менее удобно допускать такое частное лицо к извлечению сведений из дел и книг городской Думы" (2). Не выдержав конкуренции с владельцами типографий и не в силах состязаться с официальными органами, основатель ростовской печати Смолеев прекратил издание своей газеты на 13 номере. 1 июля 1866г. в Новочеркасске вышел первый номер газеты "Донской вестник". Своим оформлением и содержанием он существенно отличался от всех местных газет. Донские читатели знали полицейские листки, епархиальные ведомости и прочие официальные издания, начало которым положили в 1839г. "Донские войсковые ведомости". Они публиковали правительственные документы, распоряжения местных властей, верноподданнические материалы, проповедовавшие идею особой миссии казачества - быть военной опорой самодержавного строя. Серые, однообразно оформленные листки и ведомости мало чем отличались друг от друга. На этом фоне "Донской вестник" выглядел необычно. Передовая статья, фельетон, театральные заметки, местная хроника… Таких жанров, отделов, рубрик местная печать не знала. Но главная особенность нового издания заключалась не в оформлении, а в содержании. Критика мещанского равнодушия донских чиновников к общественным вопросам, формализм половинчатых земской и судебной реформ, косность военно-бюрократической машины на Дону, бедственное положение крестьян и казачьей голытьбы - многие из этих вопросов впервые стали предметом разговора на страницах частной газеты. Редактором "Донского вестника" был А.А. Карасев. В делах Главного управления по печати сохранилось его прошение об издании частной газеты. К прошению приложена программа вестника. В ней указаны основные темы, отделы, рубрики: распоряжения правительства, хроника текущих явлений общественной жизни Донского края, статьи беллетристические, статьи исторические и статистические о Донском крае, корреспонденции из разных мест края. Цель издания определена следующим образом: "развить гражданственность и оживить богатые производительные силы Донского края" (3). Хотя в деле имеется биография А.А. Карасева, из нее трудно составить представление о личности редактора, о его замыслах, тем более о составе сотрудников "Донского вестника". Мало сведений о сотрудниках дает и сама газета. Статьи в ней печатались без подписей или под псевдонимами. Некоторый свет на историю издания "Донского вестника" проливают цензурные материалы, сохранившиеся в архивах. Дошедшие до нас мемуары современников содержат факты из жизни А.А. Карасева. Родился он 2 (14) февраля 1834г. в станице Островской, Усть-Медведицкого округа области войска Донского в семье казачьего сотника. После окончания Новочеркасской гимназии поступил на юридический факультет Харьковского университета. Именно в этот период формируются его взгляды, определяется критическое отношение к явлениям современной действительности. "Благородное поощрение на борьбу, высокий совет - не падать нравственно и с терпением переносить тяжкие обстоятельства, не опуская знамени человеческого и гражданского достоинства - не могут быть зачеркнуты, - писал он впоследствии. - И за это одно университет, с лучшими его представителями, до сих пор стоит в глазах студентов каким-то святилищем" (4). После окончания университета А.А. Карасев приехал в Новочеркасск. "Это было время, - вспоминал он, - когда крепостная обстановка была в полной силе, когда безделие, пьянство, низкопоклонство и другие "добродетели" достигли своего апогея" (5). Дореволюционный биограф А.А. Карасева отмечает большую роль, которую тот играл в культурной жизни новочеркасского общества. Ему обязаны многим местная публичная библиотека, кружок любителей драматического искусства, общество для пособия бедным донским учащимся, статистический комитет, театр и проч. (6). В этой самой полной из известных нам биографий А.А. Карасева мало говорится о его издательской и редакторской деятельности. И это не удивительно. Слишком частыми были столкновения издателя и редактора А.А. Карасева с цензурой, чтобы вспоминать об этом в парадном жизнеописании. Сам же А.А. Карасев считал редакторскую и издательскую деятельность главной для себя, важной для всего Донского края. "Университетские семена, брошенные в честную и добрую душу, сильно вопияли, призывая к борьбе с окружающей обстановкой, - писал он. - Чтобы начать эту борьбу, надо было собраться с силами, надо было раз и навсегда решиться на нее. И я решился на эту борьбу. Соратников было мало; большинство действовало из-за угла, только наущало,… а под ударами сильного неприятеля я был почти один… Я словом и пером продолжал дело" (7). Этим "делом" было издание "Донского вестника". Много времени у редактора-издателя отнимали организационные вопросы. "Вся обуза этих хлопот с первоначальною обстановкою, - писал он, - приготовлением материалов, печатанием газеты сначала в Ростове, а потом в Черкасске, с выпискою типографского станка, приисками помещения, переписка с корреспондентами, с корректурой, с исправлением большею частью безграмотных корреспонденций и проч. и проч. упала на одного меня" (8). А.А. Карасев вместе со своими товарищами по изданию - историком и краеведом Х.И. Поповым и педагогом А.М. Савельевым - составил и разослал разным лицам двести писем с приглашением к сотрудничеству в газете (9). И хотя далеко не все приняли приглашение, в "Донском вестнике" нередко появлялись корреспонденции из округов и различных станиц, а также из Ростова и Таганрога, не входивших в то время в область войска Донского. Не только редактором и издателем, но и основным автором "Донского вестника" стал А.А. Карасев. Правда, подпись его под материалами не встречается. Очерки и театральные заметки он подписывал псевдонимом "Гр…". О том, что это псевдоним А.А. Карасева, свидетельствует такой факт. В биографическом очерке среди его материалов называются "Наши привилегированные недуги", печатавшиеся в "Донском вестнике" и "Донской газете" за подписью "Гр…" (10). Ему же принадлежит псевдоним "А. К.", которым он подписал опубликованное в "Донской газете" стихотворение "Два трупа", признанное в биографическом очерке лучшим из стихов А.А. Карасева. Первый номер газеты открывался передовой статьей "Новочеркасск, 3 июня". В ней редакция приветствует новые судебные реформы, ратует за быстрейшее распространение просвещения среди казаков и крестьян. Тут же дается и программа газеты. В пору реакции после выстрела Каракозова "Донской вестник", как и другие либеральные издания, объявлял о своей нейтральной позиции и объективности в освещении общественных явлений. Редакция заявила, что "она не имеет никаких предвзятых взглядов и убеждений.., которые года три-четыре тому назад резко разделили общественных глашатаев на две партии, поэтому всякое мнение - защищает ли оно так называемых "манов" или нападает на "истов" или же, наоборот, - встретит в редакции живое сочувствие, лишь бы мнение это имело за собою данные, взятые из действительной жизни" (11). С пятого номера в "Донском вестнике" начинает печататься путевой очерк А.А. Карасева (псевдоним - "Гр…") "Месяц в дороге" с продолжением в тринадцати номерах. Автор пишет о путешествии на пароходе по Дону, а затем на перекладных в глубь области войска Донского. Он дает меткие характеристики различным слоям общества: здесь и задавленные нуждой крестьяне, и усталые от непосильного труда рабочие, и прижимистые помещики, и разгульные офицеры, и нечистые на руку чиновники. В том месте очерка, где говорится, что правительство медленно проводит межевание земель на Дону, - белое пятно на полосе, свидетельство вмешательства цензуры. Затронутый в очерках вопрос о положении сельскохозяйственных рабочих А.А. Карасев посчитал настолько важным, что решился поставить его в передовой статье (12). В ней, в частности, говорится, что рабочие приходят на Дон пешком за 400 и более верст, страдая от холода, голода, болезней, нужды. Они надеются заработать за сезон немного денег, чтобы хоть как-нибудь поддержать свои семьи. Но платят им мало, и пока дойдут сезонники обратно домой, потратят и деньги, и силы, а иногда лишаются и жизни. В излюбленном жанре путевого очерка А.А. Карасев не раз обращался к актуальным современным проблемам. Так, в очерке "С перекладной и из вагона" он описывает свой разговор в вагоне с попутчиками о событиях в Польше, о положении крестьян (13). Один из них служил мировым посредником в Польше. Он злобно говорит, что успел составить понятие о тамошних молодцах, что "покуда не выведется это племя, нужен террор". Другой собеседник оказался сторонником крупного помещичьего землевладения. Уже в следующем эпизоде А.А. Карасев окончательно определяет взгляды своих попутчиков. В вагон заходит разносчик газет, и первый собеседник требует "Московские ведомости", второй - "Весть" и "Новое время". "Московские ведомости" Каткова поддерживали великодержавную политику царизма, настаивали на русификации поляков. Газета "Весть" являлась органом дворянской фронды, отражавшим интересы тех кругов господствующего класса, которые старались получить от правительства компенсацию за отмену крепостного права. Прояснив таким образом позиции собеседников, А.А. Карасев делает заключение: "Ни "Московские ведомости", с одной стороны, ни "Новое время" и "Весть", с другой стороны, не могли меня вывести на прямую дорогу. Там террор и кулак, а тут крупное землевладение со своими вечными насмешками над бедным мужиком". Нельзя не заметить, что А.А. Карасев не высказывает в очерке собственные взгляды по польскому вопросу и на положение крестьян. Но критическое отношение автора к охранительной печати, освещавшей эти темы, - очевидно, и не случайно поэтому очерк "С перекладной и из вагона" вызвал недовольство Главного управления по делам печати (14). Значительная часть выступлений А.А. Карасева посвящена быту и нравам местного общества. Так, в разделе "Фельетон" под заголовком "Городские эскизы" были напечатаны две зарисовки, в самом соединении которых заключен определенный смысл (15). В одной из них рассказывается о бедной женщине, которая, чтобы прокормиться, занимается проституцией. В другой речь идет о молодой богатой чете, отъезжающей за границу. Молодая женщина между делом покупает безделушки и говорит мужу, что три года, проведенные на Дону, кажутся ей кошмарным сном. Поставленные рядом, эти зарисовки подчеркивают резкий контраст между нищетой и роскошью, между бедными и богатыми. Автор, сочувствуя первой героине, возмущается поведением богатых бездельников, проклинающих свой родной край. Метод контраста А.А. Карасев использовал не только как автор статей, но и как редактор, помещая подборки фактов из местной жизни под рубрикой "Разные известия". Например, в одной из подборок опубликована заметка такого содержания: "В течение прошлого, 1866 года в Новочеркасске выписывалось около 700 экземпляров разных газет и журналов, из которых по числу экземпляров первое место занимают: "Сын отечества" - 115 экз., "Русский вестник" - 40 экз., "Русские ведомости" - 40 экз." (16). И рядом приводится информация о том, что в том же году в Новочеркасске было продано 2878 игральных карт на сумму 11805 руб. 26 коп. "Донской вестник" отмечает бурный рост капитализма, сравнивая деятельных ростовских купцов, за которыми будущее, с вымирающим дворянством: "Стоит покрытый пылью хозяин хлебных складов, у которого, может быть, сотни тысяч в кармане, а у нас тысяча заложенных десятин, и командует управляющим, конторщиком, рабочим" (17). Но в и среде деловых людей - купцов, промышленников - А.А.Карасев с отвращением замечает то, что давно ему претит в чиновничьей среде: чинопочитание, подхалимство, унижение. Он описывает, как ростовчане готовились встречать некое высокое лицо. "Чиновник-либерал, который еще в прошлом году диктовал одному предпринимателю будущее направление печатного издания, теперь чистил ковер, по которому будет идти высокое лицо…" "Вот таких-то нас большая часть, - грустно констатирует автор, - из кармана кукиш мы покажем, а на деле готовы с усердием на всяческие услуги" (18). В корреспонденции "Несколько слов о станичных общественных выборах" говорится о беспорядках, хищениях, вредительстве с станицах. Виновниками этого называются "станичные правители, представляющие собой или образец нерадивости, или нетрезвой жизни, или же лихоимство" (19). И автор тут же раскрывает нехитрый путь, по которому такие люди приходят к власти. Он пишет, как "охотники на должность" сколачивают "шайки сторонников", поят их в кабаках "и отбирают у всякого голос в свою пользу". Такие попойки, утверждает автор, продолжаются иногда месяц, и кто из претендентов щедрее, тот и становится атаманом. Подобные "методы" подкупа избирателей актуальны и для современных выборных кампаний. Во многих фельетонах "Донского вестника" мы находим свидетельства неприглядной деятельности местных правителей и чиновников. Например, в фельетоне В.Басова "С чем приехал, с тем и уехал" описывается, как крестьяне в своем хуторе не дали помещику урезать у себя землю. Тот вызвал своего дружка-чиновника из округа, который учинил расправу над крестьянами. "Ах, вы, волохатые, - кричал представитель правосудия. - Под суд! В Сибирь! В Камчатку!" (20). В отделе "Фельетон" печатал свои материалы главным образом А.А.Карасев. Кроме путевых, он помещает здесь очерки нравов и бытовые очерки. В одном из них - "школьное воспитание" (21) он рисует страшную картину, похожую на ту, которую нарисовал Н.Г.Помяловский в "Очерках бурсы". А.А.Карасев рассказал, как учитель бил учеников розгами, линейками, ногами, кулаками по малейшему поводу. "В окружном училище, - пишет автор, - сечения производились рационально, с рассчитанною холодностью и равнодушием, с полной уверенностью, что учителем руководит святой долг и сознание, что без этого нежного проводника просвещения нельзя сделать из питомца будущего полезного сына отечества". В "Донском вестнике" А.А.Карасев начал печатать большой цикл своих очерков "Наши привилегированные недуги". В одном из них - "Донские чичиковы" (22) автор, вспоминая знаменитого гоголевского героя, рассказывает о его "коллегах" на Дону. Эти дельцы, узнав о положении, которое вышло в 1835 году, когда за помещиками закрепляли землю по 15, 20 десятин на каждую душу крепостных, тут же кинулись скупать мертвые ревизские души. Чичиковщина, отмечал А.А.Карасев, не кончилась с отменой крепостного права, только теперь бойкие люди скупали не души, а право на обязательные отношения к ним этих душ, и за это получали земельные наделы. Как и многие другие частные издания в регионах, "Донской вестник" вел постоянную полемику с местным официальным органом. В полемических спорах А.А.Карасев зачастую использовал прием цитирования со вставкой своих реплик. Напрамер, в материале "По поводу некоторых пассажей "Войсковых ведомостей" он в ответ на нападки официальной газеты, которая писала о дурном тоне "Донского вестника", цитирует отрывок из этого органа: "Кавалеры тут же (на бале) отпускают любезности, очень приличные (еще бы!), держась от дам на благородной дистанции. Вдруг загремел вальс… где эта недоступность? Кавалер преспокойно охватывает талию дамы (какой дерзкий!), прижимает ее к себе (ай, ай, ай!). Ее милая головка покоится на плече (нужно навести справки у дам - кладут ли они во время вальса, свои головки на плечи кавалеров). Но вот музыка смолкла, и все по-прежнему прилично (экая это музыка - какие неприличия делает)" (23). А.А.Карасев прямо указывает своим коллегам на элементарные нарушения профессиональной этики: "Как только мы начнем противоречить "Войсковым ведомостям", так нас сейчас же эти "Ведомости" и пригласят к порядку… Призыв к порядку и розыск таинственных имен псевдонимных авторов сообщает "Ведомостям" новый колорит и подает надежду, что в недалеком будущем наш бедный "Вестник" не пикнет, а все псевдонимы его появятся перед публикой без вуалей, а вследствие сего исправится и весь "Донской вестник" (24). Газета публиковала довольно много серьезных и обстоятельных статей. По проблемам школьного воспитания выступал А.М.Савельев. статьи исторические и статистические писал Х.И.Попов. этнографические статьи присылал в редакцию из Калмыкии Ф.Траилин. Большие проблемные статьи на сельскохозяйственные темы, о сохранении лесов в Донской области, о коневодстве писал С.Номикосов. Почти в каждом номере газеты печатались корреспонденции и письма из округов и станиц. Сначала эти материалы помещались под рубрикой "Нам пишет", затем они стали даваться с заголовками по названию местности: "Из Усть-Медведецкой", "Из Миусского округа", "Из станицы Урюпинской" и т.д. Авторы корреспонденций обычно подписывались псевдонимами "Обыватель", "Станичник", "Наблюдатель", "Проезжий" и др. Корреспонденции из Ростова присылал Викт.Бочаров из Таганрога - Н.Борисенко. "Донской вестник" выходил один раз в неделю. Работа провинциального издателя и журналиста не приносила никаих материальных выгод. "Газета того времени в провинции, - вспоминал А.М.Греков, - не была еще коммерческом предприятием, …она была делом общественным, идейным… Подписчиков было тогда совсем мало, розничной продажи не существовало, на газете можно было только разориться ее издателям" (25). В первый год издания "Донской вестник" выписывало всего 100 человек, на следующий год - 300, а в последний - 500 подписчиков (26). "Нейтралитета" редакции, объявленного в программном заявлении, хватило не надолго. А.А.Карасев, подводя некоторые итоги работы "Донского вестника", отмечал: "Немного в нашей газете за полуторагодичное ее существование помещено было обличительных статей, нападавших или на обветшалость известного порядка, или на равнодушие части общества, или, наконец, на бездействие и злоупотребление отдельных личностей… но мы при начале издания отнюдь не желали придавать такого оттенка нашей газете. Что же делать, если сама жизнь.., сама атмосфера.., сама спящая, бездейственная обстановка нашего общества дали нам в руки камертон, нота которого звучит так уныло и сердито. Если бы мы обращали внимание на то, "что будет говорить княжна Марья Алексеевна", то мы утратили бы значительную долю возможной для провинциальной газеты независимости, которою всегда дорожим и дорожим" (27). А.А.Карасев верил в силу печатного слова. В одном из редакционных ответов своим оппонентам он писал: "Перо много сделало пользы России: с тех пор, как ему дано некоторое положение в обществе, оно много "убавило дураков", тоску умников во многих случаях изменило на радость… У этого пера еще много впереди: в архивах старого заплесневелого порядка еще лежат непочатые углы того мусора, которого нужно "убавить" в России" (28). Несмотря на резкость некоторых высказываний "Донского вестника", большинство его критических выступлений носило отвлеченный характер, вскрывая недостатки в среде мелких чиновников, в нравах общества. Причину безликости, беззубости провинциальных газет сам А.А. Карасев видел в условиях их существования, в давлении цензуры. На страницах "Донского вестника" начинается разговор о состоянии русской провинциальной прессы, о ее взаимоотношениях со столичной печатью, о цензурных условиях местных газет. Эти вопросы, поставленные А.А. Карасевым в 60-е гг., станут предметом дискуссии в русской периодике 70-х гг., вызванной появлением в столичном журнале "Дело" статьи Д.Л. Мордовцева "Печать в провинции". В статье "По поводу жалкого состоянии провинциальной прессы" А.А. Карасев описывает положение местного частного органа, ведущего борьбу на три фронта: с цензурой, официальными изданиями и равнодушием части общества. "А входил ли кто-нибудь из столичных журнальных деятелей в положение провинциальной редакции? - спрашивает А.А. Карасев. - Не нужно забывать, что все мы существуем под предварительной цензурой, которая в одном месте имеет одни, в другом - другие, в третьем - третьи тенденции. Прибавьте к этому апатию, в которой пребывает провинциальная общественная жизнь, и совершенно войдете в нашу убогую хижину, а если прибавите к этому грошевые средства, которыми обладают провинциальные редакции газет, и такое понятие большинства публики о газетном деле, которая в обличении или даже в замечании видит неправду на личность и через это делается врагом автора или редактора, то вам, столичным журналистам или газетам, останется смеяться над своими насмешками". Далее А.А. Карасев говорит о том, что столичные журналы обращают свой взор на провинциальные газеты, главным образом, с целью пополнить свой провинциальный отдел и перепечатывают из местных органов известия вроде того, что там-то появились мыши, там-то три дня сряду дул сильный восточный ветер и в реке поломал лед. А.А. Карасев предлагает столичным газетам делать один раз в месяц серьезный разбор провинциальной журналистики, которая, можно быть совершенно уверенным, обратит свое жадное внимание на эти обзоры и наверняка будет брать у них к своему руководству все, что возможно" (29). Мысли, изложенные в статье "По поводу жалкого состояния провинциальной прессы", А.А. Карасев развивает в статье "Что такое - мы и чем хотим казаться (кое-что о журналистике)". И вновь среди причин, сдерживающих развитие местной печати, на первый план он выдвигает цензуру. "Застоем своим, - пишет он, - провинциальная печать обязана единственно несвободе. Действительно, чем занимается этот ребенок, который едва-едва может лепетать? Усиленным собиранием различных нужных и ненужных, верных и неверных известий, жалкими перепечатками, "тонкими намеками на то, чего не ведает никто", разными иносказаниями, аллегориями, даже сплетнями, недостойными печатного слова. И за это же ее обвиняют, упуская из виду то обстоятельство, что если бы эта печать имела физическую возможность говорить о деле, то никогда на столбцах ее органов не появились бы эти убивающие ее элементы" (30). Автор пишет далее о тех унижениях, которым подвергаются редактор и сотрудники со стороны местной администрации, о тех ухищрениях, к которым прибегает издатель, чтобы успеть заменить "окрашенные" статьи и выпустить газету в срок. Под "окрашенными" статьями А.А. Карасев имеет в виду материалы, по которым прошелся красный карандаш цензора. С цензурой "Донской вестник" вел неустанную борьбу. И в тех случаях, когда цензор запрещал статью, последнее слово оставалось все-таки за газетой. "Донской вестник" извещал автора о том, что его статья не может быть напечатана по не зависящим от редакции причинам. Иногда газета сообщала, о чем этот запрещенный материал. Так, в №11 "Донского вестника" за 1869г. опубликован следующий ответ редакции: "Константиновскому гражданину. Письмо ваше о действиях начальника одной окружной полиции не может быть напечатано по причинам, от редакции не зависящим". Три с половиной года продержался "Донской вестник", борясь с произволом цензуры и местной администрации, с официальной газетой "Донские областные ведомости", не упускавшей случая подорвать влияние частной газеты на читателей. В декабре 1869г. вышел последний номер "Донского вестника". Прощаясь с читателями, А.А. Карасев писал, что "при перемене некоторых обстоятельств", а также, если появятся "хотя бы некоторые облегчения для провинциальной прессы", он тотчас же возобновит свое издание, "типография которого, по этому случаю, остается не закрытою" (31). Издание вестника так и не возобновилось. Причину этого позволяет установить рапорт наказного атамана военному министру, в котором он ходатайствовал о расширении программы "Донских войсковых ведомостей": "Разумно редактируемый правительственный орган печати, имея при том официальный отдел, для многих необходимый, способен с большей пользой для края заменить собою провинциальные газеты, как это и случилось с войсковыми ведомостями, которые по преобразовании их редакции и при дешевизне издания, заставили издававшийся в Новочеркасске "Донской вестник" прекратить свое существование" (32). Газета Карасева была задушена с помощью экономических средств. По словам журналиста и историка А. Грекова, "обличительное направление" газеты "стоило ей преждевременной кончины". Греков высказал эту мысль в составленной им биографии Карасева, в которой он поставил направление "Донского вестника" в связь с общим характером эпохи 1860-х гг.: "Газета, впрочем, в то время и не могла быть иной: это были знаменитые шестидесятые годы, ознаменовавшиеся в истории культурного развития Руси поголовным увлечением русского столичного и передового провинциального общества в сторону раскрытия "общественных ран и болячек" (33). Издание Карасева отразило веяние времени и самого явилось его порождением. Как свидетельствует биограф, А. Карасев успешно совмещал литературную и издательскую деятельность со службой в канцелярии Донского комитета по улучшению быта помещичьих крестьян, в Войсковом гражданском суде сначала в чине урядника, потом хорунжего, сотника, есаула, титулярного советника и в год прекращения "Донского вестника" - коллежского асессора (34). Служебные обязанности позволили Карасеву лучше изучить те стороны жизни общества, которые вызывали жгучий интерес современников, и осветить их в прессе. В 1873г. А.А. Карасев вместе с прежними соратниками Х.И. Поповым и А.М. Савельевым основывает новое издание под названием "Донская газета". Правда, официальным ее редактором и издателем, возможно из цензурных соображений, стал родственник А.А. Карасева генерал-майор Д. Редичкин. Но истинная роль А.А. Карасева сделалась вскоре ясна всем. В переписке атамана войска Донского встречается такая фраза: "Официальный редактор "Донской газеты" не имеет почти никакого значения, а фактически заведывает газетою другое лицо" (35). В одном из фельетонов А.А. Карасев (прежний псевдоним "Гр…") сам признал это: "Да к тому же я устал: в одну неделю напишу целый фельетон, а тут все приемы, встречи в редакции, - все на мне лежит…" (36). Спустя два года он вновь определил свою роль в издании "Донской газеты": "Для меня одинаково дороги листки как "Донского вестника", так и "Донской газеты", потому что никто более меня не положил на них своих трудов" (37). "Донская газета", став преемницей "Донского вестника", продолжила его традиции в оформлении, составе сотрудников, содержании, хотя, естественно, не могла не претерпеть изменений, вызванных экономическими и политическими условиями 70-х гг. Прежде всего, улучшилась полиграфическая база. На место старого ручного печатного станка А.А. Карасев выписал две скоропечатные машины, обновил шрифты. В редакции появились корректор, разносчик газет (38). С 1874г. "Донская газета" стала выходить два раза в неделю. А.А. Карасев привлекает новых сотрудников, признавая, что "старых мало для того, чтобы идти в уровень с требованиями настоящего" (39). Деятельным участником издания стал Дмитрий Волков. Выходец из крестьянской семьи, он окончил Саратовскую духовную семинарию, а затем поступил в медико-хирургическую академию в Санкт-Петербурге. Это учебное заведение Д. Волкову не удалось закончить. За участие в студенческих выступлениях он был выслан на родину под надзор полиции. В 1872 г. семья Волковых переехала на Дон, в станицу Урюпинскую. Здесь Д. Волков занялся адвокатурой (40) и сделался постоянным урюпинским корреспондентом "Донской газеты". Другим активным автором, привлеченным А.А. Карасевым, стал Евграф Жигмановский. Он родился в 1849 г. в Трех-Островянской станице области войска Донского в семье священника. После окончания гимназии поступил в Санкт-Петербургский университет, но не окончил его. В 1866 г., как и Д. Волков, он принимал участие в студенческих волнениях и был выслан на Дон под надзор полиции. Некоторое время Е. Жигмановский состоял на службе в гражданских учреждениях, а затем служил управляющим в одном из помещичьих имений в селе Голодаевка Миусского округа (41). Отсюда он присылал свои корреспонденции в "Донскую газету". Д. Волков и Е. Жигмановский печатались в издании А.А. Карасева под псевдонимами. Никаких биографических сведений о них газета не публиковала. К биографиям Д. Волкова и Е. Жигманского вполне понятный интерес проявляли полицейские органы, и только из их документов мы имеем теперь возможность почерпнуть некоторые сведения о журналистах. В конце 70-х гг. в "Донскую газету" пришли Ефим Сизякин и Иван Струков. Вот какие характеристики дал им войсковой атаман в ответ на запрос департамента полиции о сотрудниках "Донской газеты": "Губернский секретарь Ефим Карпов Сизякин, служащий прежде учителем, а потом оставивший и теперь остающийся без службы, отличается раздражительным характером. Сизякин помещал преимущественно в фельетоне резкие обличительные статьи… В.Ф. Иванова, как оказывается, в числе сотрудников в действительности не было. С подписью такого псевдонима была напечатана одна статья под заглавием "Из далекого прошлого", имеющая несколько подозрительный оттенок. Эта статья, по всей вероятности, принадлежит перу некого урядника Второй Новочеркасской станицы Ивана Струкова, печатавшего прежде только статьи за подписью своего действительного имени… Урядник Струков прежде служил в качестве писца в гражданских учреждениях, а в настоящее время, в качестве станичного адвоката, преимущественно занимается возмущением жителей к различным тяжбам" (42). Таким образом, по сравнению с "Донским вестником", совершеннее стало оформление нового издания А.А. Карасева, расширился круг авторов. Но главные изменения произошли в тематике и проблематике газеты. Она громче заговорила о бедственном положении крестьян, о кабальных договорах их с помещиками и кулаками. А.А. Карасев и его сотрудники писали о том, что административные лица совершают самоуправство с применением рукоприкладства; что в судах попрана справедливость и процветают взяточничество, коррупция; что медицинская помощь населению мизерна, народное образование находится на низком уровне. В период издания "Донской газеты" А.А. Карасев был присяжным поверенным в Новочеркасском суде. Конечно, через его руки проходило немало дел, рассказывающих о бедствиях и бесправии народа. Этот опыт помогал редактору отбирать для газеты материалы, которые правдиво отражали положение крестьян. "После тяжелой крепостной зависимости, - писала "Донская газета", - крестьяне до сих пор не откупили и долго еще, как видно, не выкупят своей маленькой собственности" (43). В одном из фельетонов рассказывалось о горькой доле крестьян, обреченных на голод и нищету. Из-за отработок они не смогли убрать урожай со своих участков: "Чужое убрали, а свое повысыпалось, та птицы поклевали" (44). А что убрать успели - поели, да за недоимки отдали, в господский амбар засыпали. Вот и идут на заработки, куда глаза глядят. "Сколько было горя и отчаяния в этом решении, - пишет фельетонист. - Бросить семью, жену, маленьких детей, как хотите, может заставить только перспектива голода, перспектива медленной, но верной смерти". Журналист приходит к выводу, что положение крестьянина далеко хуже крепостного работника, и это "ведет к таким горьким последствиям.., о которых так много было говорено в русской литературе" (45). Автор явно имел в виду крестьянские бунты. Публицисты "Донской газеты" обратили внимание на социальное расслоение, которое бурно шло в станицах и хуторах… Они писали о том, как кулаки захватывали лучшие земли и эксплуатировали своих обедневших собратьев. "Подобный захват станичной земли - не новость, - сообщал корреспондент из станицы Каменской. - Есть в станицах богатые роды, которые живут теперь на юртовых землях лучше, чем это было при крепостном праве… Они эксплуатируют местное население, сколько это возможно" (46). Для сотрудников "Донской газеты" было очевидно, что антагонизм между бедными и богатыми может перерасти в открытую борьбу. "В самом непродолжительном времени, - писал С.Номикосов, - наступит век предпринимателей-капиталистов-кулаков, и завяжется беспощадная борьба капитала с трудом, столь ненавистная для всех благомыслящих людей… Кто останется в этой борьбе победителем: темный ли рабочий люд, или бойкий стяжатель-кулак - это вопросы будущего" (47). При этом автор рекомендует помещикам, дабы не разгорелась эта битва между трудом и капиталом (крестьянами и кулаками), содействовать укреплению крестьянских хозяйств, путем удешевления арендной платы. Такое откровенно реакционно-утопическое радение о спасении помещичьего сословия не понравилось А.А.Карасеву, он не пропустил в газету продолжение статьи С.Номикосова "К вопросу о земледелии в области Войска Донского", что и привело к полному разрыву этих людей. Не обошла вниманием "Донская газета и городских бедняков. Ее корреспондент, обследовав окраины Новочеркасска, выступил с серией очерков "Картинки с натуры". Автор их с фотографической точностью описывает ужасающие картины нищеты в бедняцких домах на окраинах города. "Нет! Не "все у нас обстоит благополучно", - восклицает публицист, подразумевая под словами в кавычках стереотипную фразу рапорта войскового начальства. Чтобы изменить к лучшему жизнь городской бедноты, "Донская газета" предлагает правительству учредить институт "цензоров народной жизни", агентов, которые бы постоянно находились в гуще народа и докладывали непосредственно правительству о жизни низов, ибо "ни губернаторы, ни тем более, состоящие при них чиновники, ни окружные начальники, ни сельская полиция не в состоянии выполнить этой роли" (48). Редакция постоянно говорит о переменах, но не конкретных, абстрактных. "Господи, думаешь, - писал Е.Жигмановский, - хоть бы какая-нибудь перемена, хоть бы переворот!" Но тут же, спохватившись, замечает: "Но какой, сам не знаешь, и в сущности, приди он - первый откажешься" (49). Большие надежды возлагали журналисты на судебную и земскую реформы на Дону. А.А. Карасев и его единомышленники мечтали утвердить честный и справедливый суд, дать народу образование. Но действительность обманула их надежды. Они увидели, что прокуроры и адвокаты способны и защитить, и обвинить человека в зависимости от своего желания и размера взятки. "Закон - мое желание! Кулак - моя полиция!" - этими меткими некрасовскими словами определяет газета местное судопроизводство (50). Да и как новые суды будут вершить суд правый, если судьи - те же бывшие крепостники, которые привыкли видеть в крестьянине свою собственность, вещь. Им еще снится милая сердцу картина недавнего прошлого, когда по одному мановению руки на конюшне забивали до смерти человека, когда они устраивали пьяные оргии с крепостными девками. И такому разжиревшему барину говорят: "Будьте мировым судьей, судите суд правый и милостивый, блюдите интересы народа". По этому поводу публицист "Донской газеты" замечает: "Какая ирония! Такой судья начинает драть с народа семь шкур" (51). Критика в адрес судов вызвала недовольство официальных властей. Исполняющий дела наказного войскового атамана князь Н.К. Имеретинский писал атаману М.И. Черткову в Санкт-Петербург: "Мне было известно, что, отступив от сущности предначертанной программы и вместо полезного, беспристрастного служения общему делу, "Донская газета" стала запальчиво чернить и клеймить Черкасский мировой суд и его председателя, и когда редакция за это была призвана к суду, памфлеты ее фельетониста стали обобщать факты и позорить уже все мировые судебные учреждения области иносказаниями, за пропуск которых последовало замечание цензору от управления по делам печати…" (52). Это лишь одно из многочисленных свидетельств гонений, которым подвергалась "Донская газета". Только перечень статей, вызвавших возмущение Главного управления по делам печати, занял вы немало места. Статья "Голос в защиту угнетаемых", обвинявшая судебные органы в коррупции; статья "С одного из верхних притоков Дона", которая "почти вся наполнена разными обличениями с такими прозрачными намеками, что на месте всякий узнает обличаемых лиц"; корреспонденция "Из Харькова", "крайне резкая по своим выражениям", и корреспонденция из Луганской станицы, "возбуждающая низшие классы против привилегированных", и многие другие были объявлены крамольными (53). Особенно много обличений проходило в отделе "Фельетон". С легкой руки А.А.Карасева фельетон в "Донской газете" начал приобретать современные жанровые черты. А.А.Карасев пытался даже определить особые задачи фельетона. В наставлении сыну, который якобы должен заменить отца на поприще фельетониста, он писал: "Благославляю тебя черпать полною рукою глупые факты из глупой жизни, злохищрения, мошенничества, тонкое двуличие, холопство, тупую злобу и всякую пакость житейскую… Если умные люди и будут просить тебя - выяснить печатно в истинном свете какие-либо личности, то будь осторожен: сначала проверь их показания и уж тогда смело пускайся в путь… Твоя задача, собственно, одна: где затаптывается человеческая личность - будь там. Твердо помни главное правило: "поменьше желчи, побольше - ума" (54). Настоящий скандал разразился после опубликования в "Донской газете" памфлета, довольно редкого жанра для провинциальной газеты семидесятых годов, под названием "Смиренный стяжатель" (55). Читатели без труда узнали в Платоне Дармоедова - герое памфлета - архиепископа Донского Платона. По этому поводу наказной атаман М.И. Чертков писал из Санкт-Петербурга своему заместителю Н.К. Имеретинскому: "Ознакомившись с №1 издания "Донской газеты" за нынешний год, я нашел в ней статью "Смиренный стяжатель", которая представляет злостный памфлет, направленный против архиепископа Донского Платона. Настолько очевидно, что в этой статье описывается… преосвященный, причем не измышлено даже собственное имя…". В ответном письме Н.К. Имеретинский подробно охарактеризовал методы работы сотрудников "Донской газеты": "Сама редакция прибегала к таким изворотам, что присылала цензору разнузданные статьи с полной уверенностью, что они не будут пропущены, но для того только, чтобы уколоть и опорочить кого нужно посильнее огласкою; …сама редакция явила три дерзких примера самоуправства произвольным напечатанием статей без разрешения цензора" (56). Для газеты эта борьба с цензурой не прошла бесследно. 6 февраля 1874г. цензурование "Донской газеты" было перенесено из Новочеркасска в Москву (57). А это означало приостановку издания. С февраля по апрель газета не выходила. Последующие номера выходили с большим опозданием. С 12 июня газета вновь прекращает выход и возобновляется лишь в сентябре. В этот тяжелый период А.А. Карасев ищет выход из создавшегося положения. Нужно было срочно менять "запятнавшего" себя в управлении по делам печати официального редактора и издателя. Д. Редичкина на этом посту заменил Х.И. Попов. Теперь, когда "вывеска" редакции сменилась, можно было хлопотать о снятии наказания. Х.И. Попов направляет докладную записку войсковому атаману, в которой описывает трудности, возникшие с переносом цензурования в Москву: "От времени составления какой-либо летучей заметки, имеющей интерес дня, до появления ее в "Донской газете" проходит по меньшей мере три недели…" (58). Новый к тому времени атаман поддался на уговоры, и в сентябре редакция сообщила читателям, что цензурование газеты дозволено в Новочеркасске (59). Как оказалось вскоре, уступка была временной. В фельетонах А.А. Карасева, опубликованных в ту пору на страницах "Донской газеты", яркими красками обрисованы условия существования местной газеты и жизнь провинциального журналиста, которого за правдивое слово подвергают гонениям. "Задетый чиновник, - пишет он в фельетоне "Бегство и возвращение", - старался пакостить в делах, купец - в лавке, полицейский - на улице, генерал - в протекции, дама - в гостиной, дьячок - в церкви…" (60). В фельетоне "От нечего говорить" (под псевдонимом "Гр…") рассказывается о том, что сиамский король объявил вакансию на пост редактора "официальной газеты сиамского царства" с условием: проводить политику двора, а при ослушании - пятьдесят ударов бамбуковой тростью по пяткам. По словам А.А. Карасева, эти условия приемлемы лишь для редакторов провинциальных газет (61). "Донская газета" приняла участие в дискуссии о положении провинциальной печати. Инициатор дискуссии Д.Л. Мордовцев выдвинул идею централизации прессы. Провинциальная печать, по его мнению, должна отказаться от постановки больших общественных вопросов, ее удел - исключительно местная жизнь, поэтому и лучшие журналистские силы должны быть сосредоточены в столице (62). "Донская газета" выступила с критикой позиции Мордовцева. В ее статьях на эту тему прозвучали мысли, высказанные ранее "Донским вестником". В передовой статье "Новочеркасск, 31 декабря", в корреспонденции "Все по поводу того же г. Мордовцева" говорилось о назначении местной печати "служить выражением общественного мнения провинции", о трудных условиях ее существования под предварительной цензурой, о недостаточном внимании к ней столичной прессы (63). Эти суждения о положении местной прессы основывались на опыте существовании самой "Донской газеты". Издание А.А. Карасева (только в декабре 1876 г. министр внутренних дел утвердил его в должности официального редактора "Донской газеты" (64)) недолго противостояло нападкам цензуры, официальных газет, административных учреждений и лиц. В ноябре 1877 г. цензурование издания было вновь перенесено в Московский цензурный комитет. В 1878-1879гг. московская цензура запретила серию статей, посвященных критике дел в народном образовании станицы Усть-Медведицкой. В заметке воспитанника гимназии А. Чекалова "N - ский торжественный акт" местное приходское училище именовалось "бурсой", в которой господствовал один метод обучения: "долбить, долбить и долбить". В итоге на выпускных экзаменах гимназисты продемонстрировали полное невежество (65). В запрещенной статье 1878г. "Хроника Усть-Медведицкой жизни", автором которой был Попов /инициалы в рукописи не указаны/, сообщалось, что начальство гимназии "пирует" вместе со своими воспитанниками (66). В другой запрещенной статье "Из Усть-Медведицы" того же автора /псевдоним "Изгнанник"/ говорилось: "Гимназическое начальство так стало поступать со своими питомцами, что они начали колотить окна своим благим наставникам" (67). По поводу статьи 1879г. "Из Усть-Медведицы /Корреспондент "Донской газеты", подписанной псевдонимом "Потерпевший" и принадлежащей перу Аврамова, как явствует из пометки на рукописи, Московский цензурный комитет принял такое решение: "Запрещается как обличительная статья, изображающая гимназическое начальство фискальствующим" (68). В статье повествовалось о том, что гимназистам нелегко живется: "Нечистота всюду и везде, сырость, удушливый воздух были неизменными атрибутами гимназической комнаты". Начальство гимназии "ставило хозяевам в обязательство следить и доносить о каждом поступке и шаге своего квартиранта". Автор признавал, что в стенах учебного заведения гимназист "не смеет подумать о правах личного достоинства", как и вне стен гимназии. Подробно освещались методы преподавания. Учитель математики вовсе не объяснял учащимся своего предмета, историк задавал урок и требовал ответа "наизусть, слово в слово", учитель французского языка диктовал учащимся готовые переводы текстов. В итоге из 60 принятых учащихся доходили до восьмого класса один- два, остальные "были гонимы за малоуспешность, а паче за строптивый характер" (69). В запрещенных к опубликованию в "Донской газете" 1878-1879гг. статьях разоблачались злоупотребления местных властей. О статье "Кое-что об Усть-Медведицком земстве" Федорова цензор заявил: "Обличительная, описывающая злоупотребления при выборе мировых судей" (70). Корреспондент К. Зеленков сообщал в своей статье "Выбор гласного" о том, что в Мариинской станице выборы гласного в окружное земское собрание заменены назначением (71). В числе других запрещенных Московским цензурным комитетом статей значатся: "I/ "Давно знакомые картины" как обличительная, и 2/ "Велемудрая жена и убогая вдова" как имеющая характер политический" (72). Во всеподданейшем докладе царю в 1978 году министр внутренних дел, говоря о "Донской газете", отмечал, что с утверждением редактором ее А.А.Карасева газета резко усилила критическое направление (73). Член совета главного управления по делам печати Варадинов в ответ на ходатайство А.А.Карасева отменить наказание, докладывал министру внутренних дел, что со времени вступления в должность нового редактора местному цензору "Донской газеты" были сделаны следующие замечания: "11 января 1876 г. по поводу статьи о турецкой конституции, помещенной в № 98, указано, что статья эта не подлежала пропуску в печать, так как в ней выражается нескрываемое редакцией сочувствие конституционному образу правления. 18 марта 1877 г. указано на неправильный пропуск статьи в № 10 "Маньяки-адвокаты", в которой обнаруживается стремление подорвать доверие к помещичьему и вообще дворянскому сословию и уронить его значение. 6 июня 1877 г. поставлен на вид неправильный пропуск в № 30 статей "Хроника слободы Голодаевки", рисующей в самых мрачных красках безвыходное положение местных крестьян и помещиков, и обличительной статьи "из станицы Н-ной". 26 июля 1877 г. обращено внимание на неудобство передовой статьи в № 51, представляющей нужды и страдания казачьих семейств, "кормильцы" которых ушли на освобождение угнетенных. 4 августа 1877 г. кроме указания цензору, издатель-редактор, по поводу помещенных в №№ 53 и 55 крайне резких статей о судебных приговорах, был предупрежден, что при дальнейшем помещении подобных неуместных статей цензирование издания будет переведено в Москву. 23 ноября 1877 г. вследствие напечатания в № 83 корреспонденций: !) "Из Харькова" - о жестоком обращении с ранеными на поездах железных дорог и 2) "Из Луганской станицы" - возбуждающей низменные классы против привилегированных, цензирование издания вновь перенесено в Москву" (74). Таким образом, петербургский чиновник цензурного ведомства пришел к выводу, что "при настоящем составе редакции" и "постоянном нарушении редакцией цензурных постановлений" необходимо отклонить ходатайство А.А.Карасева, что и было сделано. Беспрерывные придирки столичной цензуры явились, очевидно, причиной прекращения "Донской газеты" в 1879г., когда ее официальным редактором и издателем являлся Карасев. По словам А. Грекова, газета "в борьбе с препятствиями внешнего свойства и с многочисленными местными врагами живого печатного слова сложила оружие, умолкнув навсегда /июль 1879 года/" (75). Так завершилась история существования первых частных газет Дона. В дальнейшем местная пресса использовала опыт и традиции первых частных газет.